Его руки заскользили по шее, опустились ниже, обнажили плечи. Губы коснулись нежной кожи, проделывая горячий путь к самому ее сердцу. Бренсон с неистовым наслаждением вдыхал ее нежный аромат, не веря, что это снова происходит, и не веря, что можно так желать женщину.
Поднявшись на ноги, руками он крепко обхватил свою драгоценную ношу и направился прямо в спальню. Сегодня ночью она будет его. Этот бой он выиграл – она сдалась. Или, быть может, потерял свою душу, дав ей знать какую власть, она имеет над ним?
Положив жену на постель, Бренсон быстро скинул свою одежду и принялся освобождать ее от платья. Глаза в это время неотрывно следили за эмоциями на ее лице. Там было ни то желание, ни, то мольба.
Оба молчали. В эту ночь слова были лишними и могли все испортить.
Когда Бренсон несдержанно разорвал корсет, желая поскорее увидеть обнаженное женское тело, из ее глаз невольно выступили слезы. Было что–то горькое в том, что сейчас происходило. Оба это понимали. И когда он принялся осыпать поцелуями ноги, бедра, живот, грудь и шею жены – она стала уже заметно всхлипывать.
Рассудок был затуманен, но все же не настолько, чтоб остаться равнодушным к тому что с ней происходило. Посмотрев в ее заплаканное лицо, он тяжело вздохнул и откинулся на спину, прикрыв глаза руками. Если она этого не хочет, он не станет заставлять. Будь проклято его безвольное тело и дурное сердце. Эта женщина его сведет с ума.
– Уходи если хочешь, – голос был лишен всяких эмоций, но заставил заплакать ее еще сильнее.
Бренсон разочаровано выдохнул.
Он не мог знать, что она плакала потому, что чувствовала себя какой–то безвольной перед ним, и просто не могла успокоить свое сердце. Гордость не позволяла игнорировать все, что разделяло их, хотя тело требовало сдаться.
– Уходи, – повторил уже громче он, явно борясь с собой. Сердце больно колотилось, он гнал ее, а сам молил про себя, чтоб она осталась.
– Уходи, черт тебя возьми!
Не выдержав этого безмолвного рыдания, которое его попросту раздражало, Бренсон резко перекатившись, подмял жену под себя.
– Чего ты хочешь? Посмотри на меня!
Она повиновалась. Глаза смотрели невнятно, размазанным от слез взглядом. – Ты хочешь уйти? – Он не сильно удерживал ее руки, так как она постоянно пыталась прикрыть лицо. Пристально глянув, он повторил вопрос. – Хочешь?!
Секунду она молчала, нервно закусывая губы и тут сильно зажмурив глаза, отрицательно замотала головой.
Джулия ненавидела себя, потому что правда была в том, что она не хотела уходить, она хотела быть здесь с ним.
– Нет, нет, нееее-т, – несколько раз повторила она и жадно поймав его губы она сама с неожиданной силой впилась в него губами, обняв за плечи. Он ответил почти до боли жестоким поцелуем.
Обволакивая друг друга их тела, удивляя своих владельцев, заговорили на своем, телесном языке страсти. В умах обоих любовников царила такая блаженная неразбериха, что они уже никак себя не контролировали и не останавливали. Проблески сознания требовали только еще больше поцелуев и еще больше касаний. Касаний нежных и страстных, сильных и мягких.
Больше не в силах ждать Бренсон развел коленом ее ноги, и плавно скользнул внутрь ее тела. Руками он выгнул ее горячее стройное тело, прижав к себе плотнее. Она поддавалась без сопротивления, стыдливо пряча глаза уткнувшись лицом в его грудь. Обоих вскоре охватило первобытное состояние нарастающего возбуждения, когда в голове стираются границы реальности и заволакивает в мир тактильных чувств.
Джулия чувствовала, как пожар разгорался, то в глубине ее живота, то в груди раздирая ее изнутри, то пылая в мозгу. Все вокруг потеряло форму и замелькало размытыми пятнами в глазах. Его присутствие такое необходимое и явное вскоре стало разрывать ее на мелкие частички.
Больше не было обид, гордыни, сожалений. Было только желание – одно сильное и необъятное желание.
Руки, ноги и губы сплетались в непрерывном движении. Джулия не могла думать больше ни о чем, она осознавала лишь острую необходимость в его касаниях и поцелуях. Каждый раз, когда он, властно и ненасытно, врывался в нее, она плыла навстречу наслаждению. Она раз за разом пыталась удержать его подольше в себе, чтоб это не кончалось. Чтоб не наставал неизбежный момент разлуки и непониманий. Джулия знала это, и вместе с наслаждением в ней остро чувствовалась боль. Любовь к этому мужчине причиняла ее и была неутолима.
Бренсон уже не контролировал себя, его тело рвалось вперед, вонзаясь в желанные глубины. Ритм ускорялся и вскоре стал почти несносным, каждый мускул был напряжен, ожидая приближения пика. С каждым новым ударом он все ближе был к счастью, словно ничего и никогда ему уже не будет нужно. И вдруг настал тот самый, долгожданный момент экстаза. По телу молниеносными лучами разнеслись импульсы, пронзив каждый нерв, словно током с такой силой, что из горла вырвался крик. Сознание унеслось его куда–то ввысь. Дойдя до предела, тело обессилено рухнуло на Джулию, содрогаясь волнами восторга.