В обычной ситуации охрана — это хорошо, а вот в случае ЧП — плохо. Если дела пошли по плите — считай, на территории сразу на две вторые формы больше.
Выйдя на главную аллею, Лука замер.
Кусок кладбища, на котором располагались с первого по девятый квадраты, сейчас больше походил на Бородинское поле через сутки после сражения: земляные валы в два человеческих роста, какие-то кучи тряпья, гнилые доски, осколки надгробий и плит.
Две базальтовые колонны от памятника царскому адмиралу валялись брошенные крест-накрест. Сбоку от них, полузасыпанная черной землей и прикрытая вывороченными с корнями двухсотлетними липами, лежала статуя ангела с братского захоронения жертв холеры. Рядом валялась железная клетка от склепа, сплющенная и закрученная узлом. Колумбарий, который стоял раньше позади склепов, раскололо надвое, и вертикальной осталась только одна половина. Вторая лежала, но метрах в двадцати правее.
Ни следа работы Чистикова: от составов обычно оставался стойкий химозно-цветочный запах, часа два держался. А по записям учетника — Влад успел поднять первого клиента.
Лука взобрался на ближайший земляной бруствер и посветил фонариком вниз. Тихо, ни движения.
Если что-то оттуда и вышло, то уже утопало искать пропитания в сторону конторы.
По идее, Марк должен помнить, поднимали ли общий холерный могильник или там все так и остались лежать в первой форме. Как раз по его профилю дельце. Судя по раскуроченной земле — тут выбралось не меньше десятка, а то и больше. А в холерном рве — около двух сотен. Не факт, что памятник поставили там же, где захоронили. Правда, у холерного давность большая, там прах только, вроде вылезти ничего не должно.
Лука наугад потянул из разгрузки покрышку. Прикрепленная к ней печать, слабо светящаяся в темноте энергетическими линиями, расправилась и раскрылась, готовая к работе. Лука прикинул, стоит ли сейчас шиковать или поэкономить, но в итоге решил готовые печати сберечь. Вытянул еще одну глиняную болванку — недоделанную, сырую, — долепил, прокинул контур, сконцентрировался и закрепил на ней дублирующую печать. Может, удастся прихватить кого-то бродячего во второй форме. И не одного. Заодно и новостями разжиться.
Покрышки показательно нагрелись — второй формы рядом было с избытком. Лука уселся на плечо упавшему ангелу с таким расчетом, чтоб оттопыренное крыло хоть немного прикрывало спину. Закрепил фонарь на мраморной оливковой ветви, которая чудом от скульптуры не отломилась.
Покрутил головой, принюхался и сказал:
— Выходи, поговорим.
Слева весело хмыкнули:
— К тебе, такому красивому, только выйди — сразу упокоишь. Или не сможешь? Ты ж вроде не будил. Так, значит, я сама по себе гуляю?
— А тебе нравится гулять?
— Движение — жизнь, — темнота сочилась сарказмом и самодовольством.
Судя по уверенности в голосе, при жизни вторая форма только-только перепрыгнула пубертатный период. Те, кто старше и опытнее, близко к некроманту третьего разряда не подошли бы. Опознали и перестраховались. Либо попытались взять кодлой.
Эта, а Лука был готов голову поставить, что вторая форма была когда-то женского пола, прошуршала по краю насыпи и вышла в круг света от фонарика. Так и есть — мелкая клиентка, лет пятнадцать было, наверное, когда откинулась. Любопытная, как енот. Но уже в костяной короне, а это хреновый знак.
Нет, никакой короной эти наросты по сути не являлись, но издалека напоминали венец — толстые, больше схожие с лосиными рогами пластины обычно вырастали из висков или основания шеи и закручивались вокруг головы, давая лишнюю защиту. Возникали не у всех, но стабильно означали, что из этой второй формы скоро вылупится третья — и из неприятных.
У восьминогих и змееподобных, вставших в третью форму, короны появлялись зачаточными, почти незаметными. На четырех ногах — уже побольше, но эти ребятки и были поопасней. Ну а самую красоту таскали на себе двуногие вставшие — от валета и до короля. Тут разнообразие было и в качестве, и в количестве. Жаль, что после упокоения короны не сохранялись, рассыпались прахом. Так что полюбоваться ими можно было только в учебниках и исторических трактатах, которые с таким упоением изучала Настя Князева.