– Ладно, но портал открываю я. Пугаешь ты меня, отец, в последнее время… Как бы удар не хватил.
Элька не раздумывая впрыгнула первой в едва раскрывшийся портал, за ней кучей ввалились трое её спутников – одновременно, чего ещё не было ни разу за всю историю магии и колдовства…
Лорд КорбинПоток холодной воды, обрушившийся на него, заставил Ценя прийти в себя. Он помотал головой, проморгался… Да, все та же часовня, стены которой, некогда ровные и гладкие, успешно противостоявшие напору времени несколько столетий, теперь были изуродованы огромными дырами – следами штурма. Левый глаз не видел совершенно – похоже, заплыл, граф бил сильно.
А вот и сам граф – стоит, усмехается, разглядывая дело рук своих. Ну да, чего ему не улыбаться – голова-то не болит, не тошнит…
– Ну что, поговорим? Нет, ты можешь этого не хотеть, но, извини уж, лучше соглашайся добровольно. У меня уважение к чужим сединам отсутствует напрочь, поэтому не будешь говорить по своей воле – заставлю силой. Поверь, я это умею делать очень хорошо.
Некромант обвел взглядом помещение. Да, его переиграли – боевой маг оказался куда умнее и сильнее, чем можно было подумать. Ошибка, опять ошибка. Слишком много ошибок за последнее время, и все – в исходных предпосылках.
Корбин смотрел на Ценя с легкой брезгливостью – так кот смотрит на полузадушенную мышь, раздумывая над тем, поиграть с ней еще, или все-таки съесть. Вроде бы и не голодный, но положение обязывает – добыча как-никак. И от этого взгляда Ценю впервые за много лет стало по-настоящему страшно.
Цень напрягся, но сделать ничего не смог – спеленали его качественно, со знанием дела. Интересно, кто постарался – сам Корбин, или эти испражнения обезьяны, ученики Корнелиуса, которые злорадно скалятся из-за его спины. Вот уж кто наверняка, не задумываясь, перерезал бы ему глотку только за то, что Цень посмел повысить голос на их обожаемого Учителя. И им наплевать и на великую Цель, и на его, Ценя, избранность – Корбину сейчас достаточно просто потерять к нему интерес и отойти, а щенки, взвизгивая от восторга, сделают все остальное. И хорошо еще, если прирежут сразу, а то ведь еще и поиздеваются. Вон тот, с кривоватой ухмылочкой, наверняка постарается шкуру с живого содрать – видал уже Цень таких… Придется ответить, в конце концов, партия еще не окончена и шансы, пусть ничтожные, есть.
– Я слушаю тебя.
– Слушает он… Ладно, послушай. Итак, ты – Цень, какие там у тебя еще приставки к имени есть, я не знаю и, в общем-то, не интересуюсь. Еще у тебя несколько прозвищ, в основном, связанных с твоей магической специализацией, но многие знают тебя под именем Гроссмейстер. Его ты получил за то, что отлично играешь в шахматы. Я прав?
– Да.
– Очень хорошо. Кстати, обрати внимание, вон там лежит амулет. Как только он замигает красным, это будет означать, что ты врешь. Сразу за этим последует наказание. Вот такое, например.
Корбин резко взмахнул рукой. Непонятно где скрывавшийся до того хлыст свистнул и оставил на щеке некроманта тонкую кровавую полосу. В углу испуганно взвизгнула Джурайя.
– Поверь, тебе лучше говорить правду, иначе тебе будет очень-очень больно. Я знаю, старик, что даже ублюдочную обезьяну, вроде тебя, можно выдрессировать, поэтому рекомендую не пытаться меня расстраивать. Ты все понял?
– Да.
– Не, зато я не понял. Ты что, других слов не знаешь?
С этими словами Цень получил хлыстом вторично – так, для порядку. Не то, чтобы очень больно, но обидно. Хуже того, безуспешно пытаясь уклониться от удара, он мотнул головой, его замутило еще сильнее, и старый некромант не смог сдержать рвоты. Тут же его снова окатили водой – как он прекрасно понимал, не из жалости, а потому, что брезговали с ним, облеванным, разговаривать.
– Ко мне надо обращаться "Ваша Светлость". Понял, ублюдок? – как-то буднично, небрежно сказал Корбин.
– Да… Ваша Светлость.
– Молодец, цивилизуешься на глазах.
Некромант поежился, еще раз оценил обстановку. Он сидел на старом, но еще крепком стуле с подлокотниками посреди часовни. Раньше на таких сиживали особо уважаемые или немощные паломники. Удивительно, как мебель не развалилась с тех времен. Впрочем, время здесь, похоже, шло иначе, чем в окружающем мире. Ноги старика были накрепко привязаны к ножкам стула, но при этом кровообращение не нарушалось – очевидно, пленившие некроманта хотели пока что сохраните его живым и практически здоровым. Туловище было привязано к стулу, на шее – петля, вроде и не мешает, но лишний раз не дернешься. Руки привязаны к подлокотникам так, что кисти остались свободными. Верти ими, как угодно, но освободиться от веревок это не то чтобы не поможет – скорее, помешает. Паковали со знанием дела, мерзавцы.