– Мне хотелось бы тебе помочь, – проговорила она наконец. – Но этот вопрос тебе придется решать самому. Тебе придется выбирать между мной и Черри.
К полудню отряд добровольцев настиг грабителей, и Блэк-Джек, препроводив обоих в полицию, вернулся в «Жемчужные врата».
Себастьян, стоявший за стойкой, делал перерасчет. Блэк-Джек бросил перед ним два мешка с деньгами и сказал:
– Мы поймали их – застали врасплох недалеко от дороги.
Себ внимательно осмотрел мешки.
– Что ж, очень хорошо. Я сейчас выясню, сколько денег должно находиться в кассе, затем подсчитаю количество игроков, заявивших об ограблении. Вычту сумму, что должна быть в кассе, а остальное поделю поровну между игроками. Я просто не вижу другого выхода. Как еще можно поступить в такой ситуации?
– Полагаю, это самое разумное решение. – Джек потянулся и зевнул.
– Почему бы тебе не пойти отдыхать? – предложил Себ. – Не думаю, что сегодня вечером будет много посетителей.
– Отлично.
Когда Джек направился к лестнице, ведущей в его комнату, входная дверь отворилась и в зал вошел незнакомец – тот самый, что опрокинул на Люси поднос с пивом перед налетом бандитов. Джек тотчас же подошел к нему и тихо сказал:
– Запомните, вы здесь – нежеланный гость. По-моему, вам следует поискать другое место, чтобы утолить жажду.
– Вы не имеете права не пускать меня в таверну, – заявил незнакомец.
Джек мгновенно выхватил из кобуры пистолет и ткнул дулом ему под ребра.
– Нет, имею. Я имею на это полное право. Вы грубо обращались с девушкой, с нашей официанткой.
Пробурчав что-то себе под нос, посетитель удалился.
– Кто это был? – спросил Себастьян.
– Не знаю, но этот человек – не джентльмен, – проговорил Джек, поднимаясь по лестнице.
Спустя несколько часов Себастьян с удивлением увидел, что в таверну вошла Люси – вошла в своем обычном наряде. Себ подошел к ней и спросил:
– Зачем ты пришла сегодня? Подожди, пусть сначала нога пройдет.
– Я чувствую себя просто превосходно, – ответила девушка с ослепительной улыбкой. – И мне не терпится приступить к работе.
– Да я вижу, ты вся сияешь от счастья. Поделись своей радостью:
– Я была с Чарли на пикнике.
– Ну и как?..
– Лучше не бывает. – Люси понизила голос и добавила: – Ты оказался прав, Себастьян. Не знаю, готов ли Чарли сейчас ко мне вернуться, но одно бесспорно – он любит меня по-прежнему. – Чмокнув Себа в щеку Люси направилась к бару.
Что ж, Люси – свободная женщина, подумал Себ. Пусть поступает так, как ей велит сердце. Тяжко вздохнув, он направился в глубину зала, где стоял бильярдный стол. Он убеждал себя в том, что не имеет никаких прав на Люси, но все же чувствовал, что на сердце ему легла свинцовая тяжесть, а в душе поселилась печаль.
В среду Люси пошла в пекарню, чтобы купить горячий круассан для Хейзел. Стоило ей шагнуть через порог, как Чарли тут же отправил хмурую Черри за прилавок, а сам прошмыгнул на кухню. Это немного огорчило Люси, но она решила, что Чарли избегает ее из-за того, что произошло между ними на озере. Теперь уже она точно знала, что Чарли к ней не совсем охладел, просто ему требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах и, возможно, найти способ отделаться от Черри.
Вдохновленная этой мыслью, Люси с улыбкой подошла к прилавку:
– Горячий круассан, пожалуйста! – Черри подала ей булочку и проворчала:
– Чарли не нравится, что вы беспокоите его. Почему бы вам не оставить его в покое?
– Вы уверены, что Чарли не хочет меня видеть? – с вызовом спросила Люси, бросая на прилавок монетку. – Или вы не спрашивали его? Может, вы сами так решили? – Подмигнув сопернице, Люси с гордо поднятой головой вышла из пекарни.
По дороге в редакцию она думала вовсе не о Чарли, а о Себастьяне. В последние несколько дней он как бы отдалился от нее и очень изменился. Говорил с ней, как со своей работницей, а не по-дружески, как было до этого. Люси скучала по их шутливым беседам и по лукавым намекам, которые Себ раньше позволял себе, когда они оставались наедине. А может, она слишком много от него хотела? В конце концов она и в самом деле его работница.
С такими мыслями Люси вошла в редакцию и положила круассан на конторку. Обычно Хейзел сразу же набрасывалась на любимое лакомство. Но сегодня она была так взволнована, что даже не заметила лежавшую перед ней горячую булочку.
– Люси, вы не поверите! – воскликнула она. – К воскресенью мы распродали все номера нашего еженедельника. Прежде такого никогда не случалось!
– Правда? Думаете, это из-за новой колонки «Спросите у Пенелопы»?
– Конечно, черт возьми! – Хейзел схватила с письменного стола стопку бумаг. – Смотрите, одних только жалоб сколько!
– Жалоб? Звучит не слишком приятно! – Редакторша в ответ громко расхохоталась:
– Дорогая, ведь жалобы – это замечательно! Это означает, что газету читают, а наши статьи никого не оставляют равнодушным.
Люси вспомнила, как отозвался Себастьян о ее колонке.
– Разве это хорошо, когда читатели считают колонку Пенелопы глупостью?
Хейзел внимательно посмотрела на девушку:
– А разве кто-то назвал вашу работу глупостью? – Люси кивнула:
– Да, Себастьян Коул. Хейзел снова рассмеялась:
– Сделайте милость, дорогая, зарубите себе на носу: в этом городе всем заправляют женщины! Именно им адресована колонка Пенелопы. Но поверьте мне на слово, нашу новую рубрику будут читать и многие мужчины. Иначе как вы объясните то, что письма с жалобами написаны главным образом мужчинами?
– Значит, мужчины тоже будут читать колонку Пенелопы?
– Да, черт возьми! Но они никогда не признаются, что читают колонку для женщин. А уж если их в этом уличат, то они обязательно назовут рубрику глупостью. Как, например, Себастьян. Такая уж у них натура! Не принимайте близко к сердцу то, что сказал Коул… Если, конечно, его мнение не является для вас крайне важным. Если же он вам не безразличен…
Люси вспыхнула, вспомнив, с какой безудержной страстью Себ целовал ее.
– Дело совсем не в этом, – поспешила она разуверить Хейзел. – Просто Себастьян заставил меня почувствовать, что моя колонка не так хороша, как я воображала.
– Да, она не хороша, – сказала Хейзел. – Она просто великолепна! Себ ничего больше не сказал о нашей газете?
– Да, он хотел узнать, кто прислал Пенелопе этот вопрос.
– Что вы ему ответили?
– Я так расстроилась, что не могла больше говорить с ним о газете. Просто сказала ему, что ничего не знаю, вот и все.
– И правильно сделали! Так лучше всего. Тот, кто задал вопрос, поймет, чей он. А остальных это не должно касаться. – Хейзел наконец-то заметила лежавший перед ней круассан. – О, это мне?
Люси кивнула, и Хейзел тотчас же взяла булочку и откусила кусочек. Когда она прожевала, девушка спросила:
– Как вы думаете, это нормально, когда мужчина обручен с одной девушкой, а все еще хочет целоваться с той, которую бросил?
– Вам нужно знать это для себя или для колонки? – осведомилась Хейзел. – Мне кажется, это весьма удачный вопрос для новой рубрики.
– Это не для рубрики, а для меня лично. И я не могу использовать такой вопрос для колонки, пока сама не узнаю ответ на него.
Хейзел пристально посмотрела на девушку:
– Расскажите, пожалуйста, поподробнее. Кто этот парень?
Люси сначала рассказала про свой приезд и про недоразумение с письмом, а затем о пикнике. Выслушав рассказ девушки, редакторша воскликнула:
– Мерзавец – вот он кто! Но раз этот Чарли так подло поступил с вами, зачем же вы продолжаете покупать булочки в его пекарне?