– О Господи, Чарли! У меня есть свои собственные деньги! – Люси ликовала. Она действительно зарабатывала деньги! Впервые в жизни. Теперь она могла сама себя содержать.
Чарли молчал, и Люси вновь заговорила:
– Именно поэтому я и пришла сюда. Хочу купить один из твоих замечательных горячих круассанов. Я так по ним соскучилась!
Люси надеялась, что Чарли поймет: соскучилась по его выпечке, а не по нему самому. Казалось, Чарли именно так и понял ее слова. Он нагнулся к витрине, достал одну из булочек и завернул ее в оберточную бумагу.
– Сколько я тебе должна? – спросила Люси, взяв круассан.
– Нисколько, – пробурчал Чарли. – Я не могу брать с тебя деньги, Люсиль.
– Нет, я настаиваю! – Чувствуя приятную дрожь, Люси бросила на прилавок четвертак, которого бы с лихвой хватило на несколько булочек. – Благодарю тебя, Чарли. Может, еще столкуемся как-нибудь на улице.
Он хотел что-то сказать, но Люси тут же повернулась и выскользнула за дверь. До этой встречи она опасалась, что не сумеет совладать со своими эмоциями, когда снова увидит Чарли. Но оказалось, что она нашла в себе силы остаться на высоте, и это окрылило ее. Бодро шагая по мостовой, Люси готова была запрыгать на одной ножке. В какой-то момент она вдруг поняла, что стоит перед магазином «Сено и зерно Аллисон», – словно ноги сами привели ее сюда. Люси посмотрела на круассан, который держала в руке, и тут ее осенило.
– Добрый день, миссис Аллисон, – сказала она, переступив порог.
Хейзел подняла от стола голову и осведомилась:
– Каким ветром вас сюда занесло? До среды вы мне не понадобитесь.
Люси положила на стойку свой маленький подарок.
– Я хотела угостить вас горячим круассаном из «Пекарни Чарли».
Дама тут же вскочила со стула.
– О, я их просто обожаю! – воскликнула она.
А Люси в тот же момент почувствовала, что разлюбила круассаны – внезапно и навсегда. Глядя на булочку, Хейзел спросила:
– Но чем я это заслужила? – Не дожидаясь ответа, она откусила кусочек.
Люси улыбнулась и ответила:
– Я купила булочку на тот случай, если моя орфография окажется не такой идеальной, как я утверждала.
Хейзел рассмеялась с полным ртом:
– А вы не промах, доложу я вам! Значит, это угощение – единственная причина вашего появления?
– В общем-то… да, – кивнула Люси. И тут же добавила: – Скажите, я могу забрать в «Жемчужные врата» несколько газет? Те, которые продавались там вчера, уже раскупили.
– Неужели? – удивилась Хейзел. – А вы принимали участие в игре в покер?
– Боже мой, конечно, нет! Просто я там работаю.
– Вы работаете у Себа?
Девушка кивнула, и Хейзел воскликнула:
– Вам повезло, дорогая!
«Похоже, что в Себастьяна Коула влюблены все женщины города», – подумала Люси.
Хейзел же тем временем продолжала:
– Рада слышать, что у вас есть еще одна работа. Видите ли, я не знаю, как долго продержится наша газета. С тех пор как несколько месяцев назад стала выходить «Эмансипейшен трибюн», мы едва сводим концы с концами.
Люси успела прочесть обе газеты, поэтому слова Хейзел ее не удивили.
– С ежедневным изданием конкурировать нелегко, – заметила она.
– Да, верно. К тому же за ними стоят серьезный капитал из Денвера и еще, кажется, телеграфная компания. Почти все важные новости я собираю из «Трибюн» и печатаю краткий обзор в своей газете. Для того чтобы удержаться на плаву, надо придумать что-то совершенно новое. То, чего у них нет.
Люси хотелось сказать, что, по ее мнению, «Растлер» и так хороша и ничего менять не следует. Но не смогла покривить душой. Помимо нескольких заметок и статей на местные темы, в газете Хейзел не было ничего примечательного.
– А может, вам расширить раздел местных новостей? – предложила Люси. – По-моему, люди любят читать о самих себе.
Хейзел издала зычный смешок и пошла к своему письменному столу. Вернулась же, держа в руках небольшую стопку записок.
– Вот, смотрите… Это образец того, что я обычно получаю от местных жителей. Как вы думаете, большой нас ждет успех, если мы будем писать вот об этом? – Она едва заметно усмехнулась и, взяв одно из писем, принялась читать: – «Дорогая миссис редакторша! Мне кажется, мой муж тайком от меня ходит в непристойные дома и таверны и пристрастился к спиртному. Я слышала, что можно проверить, на самом деле он стал пьяницей или нет. Говорят, для этого надо порезать ему руку и поднести спичку к крови, которая потечет из раны. Каким должно быть пламя, чтобы доказать, что он действительно самый настоящий пьянчуга?»– Хейзел подняла глаза на Люси. – Если бы я напечатала такое в моей газете и взяла бы на себя смелость откровенно высказать свое мнение, мне бы срочно пришлось бежать из города.
Хотя затронутая в письме проблема была понятна Люси, этот крик души ее развеселил.
– Какой ужас, – говорила она сквозь смех. – Вероятно, бедная женщина находится на грани нервного срыва.
Хейзел на мгновение задумалась, потом сказала:
– А вообще-то весьма забавно. Я, пожалуй, это опубликую. Возможно, сделаю для писем отдельную колонку, но на них, наверное, придется отвечать самой.
– Вам не пришлось бы этим заниматься, если бы у вас работали журналисты, как в «Трибюн». Они писали бы статьи для вашей газеты. И ответственность за то, что печатается в этой колонке, нес бы кто-то другой, а не вы.
Хейзел снова задумалась.
– Отличная мысль! – воскликнула она неожиданно. – Но только какой болван станет писать об этом?
Люси пожала плечами:
– Мое дело предложить…
Хейзел внимательно посмотрела на девушку и вдруг спросила:
– Вы, кажется, упоминали, что были лучшей в школе?
– Д-да, – неуверенно кивнула Люси.
Хейзел положила перед ней письмо.
– Может, попробуете себя в журналистском ремесле? Возможно, получится.
Мысль о том, что у нее появится возможность писать для газеты, казалась такой захватывающей, что у Люси перехватило дыхание. Ей хотелось запрыгать от радости, закричать и закружиться по комнате. Однако она прекрасно понимала, чем эти пробы пера могут ей грозить. Немного помедлив, она решила поделиться своими опасениями с Хейзел:
– А как же читатели – добропорядочные жители города? Ведь они же…
– В том-то и дело! – перебила Хейзел. – Наверное, вес в городе будут вас, мягко говоря, недолюбливать. – Она на мгновение умолкла, потом вновь заговорила: – Если только… Если только вы не будете писать заметки в колонку под каким-нибудь псевдонимом. Нам нужно придумать вам имя, а своим читателям мы сообщим, что этот журналист пишет для телеграфного агентства в каком-то другом городе.
– Например, в Чикаго или в Нью-Йорке?
– Совершенно верно! – оживилась Хейзел. – Да-да, именно в Чикаго… А что? Пожалуй, мне это нравится. Клянусь Богом, это и в самом деле может сработать!
– Вы правда хотите, чтобы я этим занималась?
– Да, конечно. Но предупреждаю: если вы действительно станете писать для этой колонки, вам не придется пожинать лавры славы. Заранее говорю вам это, потому что большинство журналистов ждут не дождутся, когда можно будет блеснуть своей работой. Это вас не смущает?
– Нисколько, – ответила Люси, и она не лукавила. – Но скажите, вы… не шутите? Неужели вы в самом деле хотите, чтобы я – именно я – это писала?
– Откровенно говоря, надежды мало. Скорее всего ничего у вас не получится. Но все-таки попробуйте – хуже все равно не будет. – Мы можем назвать это… «Колонка советов». Только я ума не приложу, какое мы придумаем вам имя. У вас есть какие-нибудь соображения на сей счет?
Люси почему-то сразу вспомнила о своей старшей сестре, всю жизнь считавшей себя всезнайкой.
– Может, Пенелопа? – Хейзел задумчиво повторила:
– Значит, Пенелопа?.. Ну что ж, звучит неплохо. Это имя, пожалуй, подойдет. Если вы, не откладывая, займетесь колонкой и принесете мне к среде готовый материал, то мы… В таком случае мы сможем начать публикации этой рубрики уже со следующего номера. Назовем колонку «Спросите у Пенелопы»!