– Запомните, первое правило боевого мага – никогда не считайте себя самыми сильными. Забудете – нарветесь. Вот смотрите, – он безбоязненно похлопал ладонью по огненной сфере, все так же висевшей перед ним. – Девушка с похвальной скоростью запустила в меня этой пакостью. Еще более похвально, что она контролировала ее полет, и не разнесла здесь все вдребезги и пополам. Однако же, она допустила ошибку, атаковав более сильного, а главное, более умелого противника примитивным атакующим заклинанием. Это ведь, по сути, выброс чистой силы с минимальными управляющими структурами. Если бы она его не контролировала, то мячик отлетел бы и, возможно, прямо в нее – щит я уже поставил, это действие с годами становится чисто рефлекторным. Джурайя вовремя остановила сферу. Похвальная реакция… Как считаете, почему она, уходя, ее так и оставила, а не перенаправила, не рассеяла, не впитала обратно? Не слышу ответа. Не знаете? Объясняю для неграмотных – потому, что она ее уже не контролировала. Сейчас сфера внутри блокирующего кокона, и добраться до управляющих точек, чтобы хоть что-то сделать с ней, Джурайя не могла. Сфера будет висеть так сколь угодно долго, точнее, до тех пор, пока я этот кокон подпитываю. Теперь смотрите, – Корбин положил руку на сферу, чуть закатил глаза. Сфера поблекла и вдруг как будто растаяла. Корбин довольно крякнул: – Вот я и впитал ее силу. Как видите, все просто, если хватает сил и опыта. Пытаясь неумело навредить противнику, вы можете добиться обратного результата и сделать его еще сильнее.
Корбин одобряюще улыбнулся слушавшим его открыв рот мальчишкам и пошел искать Джурайю.
Девушку он обнаружил, как и предполагал, на кухне, где она со страшной силой поглощала пирожки. Причем она ухитрялась делать это так вкусно, что у самого Корбина слюнки потекли, даром что только что поел. Ничего удивительного в том, что девушка сразу же отправилась лопать, не было – многие молодые маги, плохо умеющие контролировать поток энергии, ощущают потом приступы голода. Сам Корбин, пока его канал не начал работать в полную силу, тоже часто прибегал на кухню, чтобы лишний раз перекусить, благо Учитель этому не препятствовал. Позже эта проблема исчезла, но в первые год-полтора обучения есть хотелось постоянно.
Девочка, надо сказать, или перестала его бояться, или умело скрывала свой страх. Во всяком случае, язвить она пыталась хоть и не слишком умело, но без дрожи в голосе. Похоже, поняла, что вреда ей никто причинять не собирается, зато любая слабость будет поводом съязвить уже для Корбина. Тягаться же в остроте языка с человеком, который был вчетверо старше и вдесятеро опытнее, она явно не хотела. Что же, плюс очко ее умственным способностям. И предложение пойти и поговорить она восприняла без паники, хотя и безо всякого энтузиазма.
Корбин галантно пропустил ее вперед, нахально улыбнулся поварихе, которую помнил еще со времен ученичества, ловко ухватил с блюда пирожок и, увернувшись от удара полотенцем, элегантно выскользнул за дверь. Там он воровато оглянулся, не видит ли кто, сунул честно слямзенную добычу в рот и почти бегом устремился вверх по лестнице – догонять девушку.
В кабинете Джурайя вначале сидела, как на иголках. Ее подруга держалась заметно спокойнее, хотя тоже иногда опасливо оглядывалась, причем понять причину ее страха Корбин не мог. Изначально Элия казалась ему спокойней и если не умнее, то уж, во всяком случае, продуманнее подруги, однако сейчас ему оставалось только гадать о причинах ее нервозности. Ну не его же, в самом деле, она боится? Он ее вообще во второй раз в жизни видит и претензий иметь не может в принципе. Ментальный удар в трактире не в счет – обычная, не слишком умелая самозащита, на такое не обижаются. Грошовый амулет, который девчонки считали большой ценностью, его вообще не волновал, о чем он сразу их предупредил. Да и взорвала его, если вдуматься, не Элия. Однако же, боялась…
Когда Джурайя изложила свою версию событий, Корбин смеялся так, что все начали бояться за его рассудок. Отсмеявшись, наконец, он сказал, что у Джурайи мания величия. Нет, ну в самом деле – решить, что из-за простой крестьянки владетельный граф затеет войну… Мания величия в чистом виде.
Нет, может, кто другой и затеял бы – у некоторых и не такие загибы наблюдаются, но он, Корбин, не настолько глуп. А за свою честь он давно не боится – все вокруг давно уже привыкли, что насмешку граф вобьет шутнику обратно в рот вместе с зубами, и потому этой проблемы для Корбина не существовало. Правда, Джурайю, похоже, слегка обидело, что она – не центр вселенной, но тут уж никуда не деться, зато успокоилась. А чтобы окончательно развеять ее страхи, Корбин сказал, что за племенных лошадей он тем более зла не держал изначально, потому как уважает удачливых и хладнокровных профессионалов. Профессиональных конокрадов, ухитрившихся рассчитать момент операции с точностью до минуты, и увести его добычу в тот момент, когда ему еще не до лошадей, а тенорскому графу уже не до них. Девушка после его слов и вовсе дергаться перестала. Хотя и гадала теперь, похоже, как воспринимать слова графа – как комплимент, или как издевку.
Потом настал черед Корбина. Он изложил свою версию событий, ту же самую, что недавно озвучил Учителю, только добавил мелких деталей, особенно по поводу того, за кого принял Джурайю в трактире. Посмеялись… А вот концовка вышла неожиданная.
– А вот кому спасибо сказать за баронство и серебряные рудники, до сих пор не знаю. Нет, я, конечно, назначен королевским указом держать расследование убийства под личным контролем, но оно мне надо? Хотя, если по-хорошему, разобраться стоит. Неплохой ведь мужик был, не самый худший сосед…
Тут-то и стал понятным страх Элии – оказывается, это она барона завалила. А барон-то извращенец был… Никто и не знал. Ну, завалила – и завалила, бывает. Не то чтобы хорошо это, когда девчонка без роду-племени дворянина убивает, за это положена смертная казнь, но и ее понять тоже можно. Смешно, но Корбин ее, как ученицу Корнелиуса, и соратницу по магическому ремеслу так и так прикрывал бы. А тут вообще получилось черт знает что.
В общем, Элия с визгом из кабинета выскочила. Корбин, не разобравшись толком, на одних рефлексах, за ней – и тут ему по ногам что-то хрясть! Как оказалось, это его Адрис с ног сбил – неумело, зато сильно, от всей, так сказать, широты души. Дежурил за дверью, гаденыш. И навалился сверху, по шее сзади чем-то тяжелым приложил… Потом оказалось, что рукой – тяжелая рука у парнишки, ничего не скажешь, кого другого и убить так можно. Корбин рефлекторно отмахнулся воздушным кулаком, но когда результата не получил, извернулся и приложил Адриса уже рукой. С одного удара вырубил – четко по гортани. Ударил бы сильнее – вообще убил бы, а так только заставил воздух ртом хватать. Встал, взял Адриса за воротник куртки, ловко поднял и за тот же воротник повесил на торчащий из стены крюк. Раньше на крюке висел светильник, но его недавно ученики сдуру разбили, с ними это случается. Нового светильника пока что не повесили, вот и пригодился бесхозный крючок как нельзя лучше. Ткань затрещала, но выдержала немаленький вес хозяина. Оставив Адриса висеть и приходить в себя, Корбин бегом помчался к комнате Элии.
Девушка, похоже, совсем потеряла голову от страха – захлопнула дверь на щеколду и металась по комнате, не зная, за что схватиться. Когда дверь распахнулась (ну да, щеколда, выдержит она хорошо поставленный пинок, как же), Элия только пискнула и забилась в угол, глядя на Корбина огромными, круглыми от ужаса глазами.
Защитная реакция девушки сработала независимо от ее воли. Слова потекли плавно, уверенно и… бессильно. Щит боевого мага от ментального воздействия прикрывал достаточно уверенно, только мысли стали чуть более вялыми, и только. И, видя это, Элия замолчала, постаралась забиться еще глубже, хотя это, казалось, было уже невозможно.
Корбин подошел, осторожно присел рядом на корточки, посмотрел ей в глаза…
– Ну-ну-ну, девочка, не надо бояться. Все хорошо, все очень хорошо, ничего страшного не произошло. Тихо-тихо-тихо…
Это была не магия, точнее, не та магия, которую все привыкли считать ментальной. Это была магия ласкового, спокойного и в то же время уверенного голоса. Слова лились широкой рекой, обволакивая и успокаивая. Так, наверное, может говорить с дочерью отец… Корбин осторожно протянул руку, погладил Элию по голове, так же осторожно притянул к себе – и она разрыдалась, обхватила его огромную, надежную шею и разрыдалась, обильно намочив слезами рубашку графа. Все так же осторожно Корбин из очень неудобного положения подхватил ее на руки, встал, развернулся – и увидел перед собой Учителя и Джурайю, выпучивших на него глаза так, что, казалось, они сейчас повиснут на стебельках, как у раков.