А утро началось с того, что трясла меня Элька. Что характерно, тоже как грушу. Блин. Вставай, соня. Завтрак стынет! Тебе чего – пирожных или мяса? Чего-чего… Пирожных конечно. А потом мяса. А потом опять пирожных. Куда лезет? Вот и Марисса каждый раз после выплеска говорила – куда лезет. Стоп… Выплеска НЕ БЫЛО! А ощущение такое, будто был.
– Э-э-эль, расскажи, а… Я похоже всё самое интересное проспала…
Тут Элька и рассказала. И честно говоря я не знала, смеяться или плакать. Сила у Эльки невеликая – на одного, максимум двоих здоровых мужиков на уговоры хватает. А тут и на одного не хватает – причём старается, как на троих, а эффект на выходе – пшик. Почувствовала подруга, что я к выплеску готовлюсь, видела, что сила уходит безрезультатно, пыталась перенаправить интерес – на его компанию. Ничегошеньки не выходит, а потом трах-бах-шарах! Что-то грохнуло, осколки – будто лунный камень взорвался – бело-голубые, светятся… И тут ей показалось со страху, будто силу в неё влили – щедро, от души! Страх переродился в ЯРОСТЬ, ГНЕВ, ВОЛЮ – чувство появилось – если прикажет – головы друг другу зубами будут отгрызать, на своих кишках повесятся – перечить не посмеют. А уж ерундовинка такая, как друг друга повязать и вовсе сопротивления не встретила. Единственного несвязанного и сидящего в подвале трактирщика хрупкая девушка заперла, поставив на крышку люка дубовую стойку. А стойку наподобие той четыре здоровых мужика в родном поместье от столяров в новую пивнушку тащили – упарились. Откуда силы – неясно. А потом под ненавидящими взглядами из-за кляпов во рту поснимала кошели поясные, собрала провизии, нашла мешок сахару – тоже взяла – это он меня так больно по плечу бил, болтался на весу. Кстати есть ещё? Как нет? Там же не меньше двух пудов было? Ну ладно, съела, так съела… Вот, выволокла меня за порог, котомку едой набитую пристроила мне на живот, мешок через плечо перекинула и потащила в лес, подальше от этого злосчастного трактира. Кстати, тащила она меня, оказывается, трое суток, с перерывами, с ночёвками, а не одну ночь – как мне показалось.
Всё это время чувствовала, что она если не всемогущая – так всесильная точно. А сейчас опять, как обычно. Силы наверное кончились. Наверное, там какой-то амулет был, не иначе. Может, накопитель, чёрт его не разберёт… А в момент взрыва она одна колдовала, вот по открытому каналу сила к ней и перешла. Это было единственное, чем я могла объяснить Эльке, далёкой от магии, наше чудесное спасение.
Цень очень много рассказывал о силе, о каналах силы, об амулетах, магических кристаллах, а я слушала, затаив дыхание. Вот только рассказывал он о них как о сказочных предметах, преданья старины глубокой, атрибуты древних великих чародеев, что горами, как вениками, трясли. Если бы он меня учил даром пользоваться, а не глушить его… Может, и сам не умеет?
И про таких, как Элька мне старенький учитель мой рассказывал. Называли их в древности парламентёрами. Рождались они очень редко, и истреблялись очень быстро. Почти не имея магической силы, они были очень уязвимы, но могли заставить кого угодно сделать что угодно, причём так, чтобы заставленный считал, что это было его собственное решение. Пусть дурное, но своё. Так развязывались великие войны. Так мирились непримиримые враги, разрушившие полконтинента, пытаясь отомстить друг другу, а после милой беседы с парламентёром клявшиеся друг другу в вечной дружбе и братавшиеся на крови. У кого парламентёр – тот и кукловод. А орудие кукловода очень часто становится самой желанной мишенью для противника. Цень говорил, что вот уже четыре века не рождала земля Соединённых Королевств парламентёров. И лишь очень немногие помнят, кто это такие и какую опасность представляют для государства, в котором родятся.
После рассказа Элька заметно помрачнела. Она и не думала, что является носительницей древнейшего зла – умения вести переговоры. Настал момент, когда мы должны были решить – что делать дальше.
Второй раз за время нашего путешествия я слушала тишину, Элька молчала, ДУМАЛА! Я тоже подумывала, но не так интенсивно. Во всяком случае, скрипа мозга в черепной коробке слышно не было. Для напряжённой работы мысли было несколько причин:
– Элька трое суток тащила меня НЕИЗВЕСТНО КУДА, и мы просто не знали ГДЕ находимся;
– У нас теперь было достаточно денег не только на дорогу, но и на прилично одеться, оставалось только найти то место, где это можно было сделать;
– У нас была еда в количестве, достаточном количестве для недельного похода, но сил уже оставалось разве что на однодневный переход;
– И последнее – концепция изменилась, и если Элька раньше хотела устроиться в услужение и заниматься тем, что умела с детства, то после недавних открытий стоило заручиться защитой какого-нибудь мага, и желательно посильнее, а это означало – теперь мы вместе ищем того самого мага и молимся всем богам, во главе с Единым, чтобы он взял нас ученицами обеих.
Вот только где мы его ищем?!!
Пришлось оставить Эльку у костра с вещами и отправляться в разведку. А что бы я делала, если бы не на охоту с отцом ходила, да у Ценя тренировалась, а под окошком с пяльцами на заднице мозоль насиживала да плоскопопие развивала, как мать хотела? Мне повезло – к вечеру я уже знала, где пролегает хорошая, утоптанная дорога, в каком направлении нужно двигаться до ближайшего городка, и главное – что мы уже не в графстве Де'Карри. Ещё одна ночь в лесу – хорошо выспаться, набраться сил, и по возможности съесть бОльшую часть припасов.
…Никогда бы не подумала, что девушке опаснее путешествовать в соповождении мужчины, чем в одиночестве. И всё потому, что мужчина этот – хлюпик. А точнее, я, постриженная под эльфа, а после трактирных приключений – ещё более тощая и нездоровая на вид. Элька в срочном порядке придумала новую легенду – она служанка, сопровождающая юного аристократа в город к известному магу-целителю, дабы избавить от гложущего его недуга, а попросту – от язвы, коей и является ваша покорная слуга. Элька об меня язык обточила – язва на язве, говорит – великое открытие современной медицины, маг-целитель требуется не ниже первого ранга, остальные не справятся. Да за излечение подобного недуга и премию Ковена заработать можно! В конце концов я выдала ей, что единственная язва здесь – это она, и именно она меня и мучает. Вот уже дня четыре. Хорошо хоть три из них в беспамятстве провела – не страдала…
На хорошенькую служаночку западали все встречные и поперечные, благо двигались мы по оживлённому торговому пути, направляясь к ближайшей ярмарке. Первоначально мы планировали большую часть пути пройти по лесу, вдоль дороги, но вскоре отказались от этой дурной затеи – Элькины атласные туфельки с большим трудом дожили до выхода на тракт и теперь доживали свои последние минуты. А по лесу тащиться в модельной обуви оказалось просто невозможно – сила, влившаяся в подругу во время показательного гипнотического сеанса в трактире, благополучно была ею же израсходована на трёхсуточное буксирование моей вялой тушки с последующим приданием ей необходимых для человеческого организма свойств – прямохождения и внятной речи.
Мы очень обрадовались, когда первый же обоз, идущий в попутном направлении, галантно предложил нам проехаться с ветерком. Как выяснилось, небескорыстно. Бескорыстный торговец – это само по себе звучит странно, но когда нам предложили оплатить проезд и деньгами и свальным грехом (как много извращенцев населяет наше, такое с виду приличное, королевство! Даже то, что я теперь мальчик их не остановило), это было уже явной наглостью. А нелёгкая жизнь научила нас учить наглецов по всей строгости. Наглецов было всего два, поэтому хватило одной Эльки – это стало уже доброй традицией. Она попросту убедила их, что целый воз, наполненный рулонами отборного шёлка и тонкорунной шерсти стоит отдать сиротскому приюту, а они люди не бедные, ещё заработают. Так что мимо ярмарки, даже и заезжать не стоит, прямиком к сироткам. Да не забудьте проверить через недельку, не уворовали ли смотрители ткани на личные нужды, да деньжат на портнояжную мастерскую подкиньте – чтобы одёжки деточкам пошили.
Что страшнее для торговца, чем ДОБРОВОЛЬНО лишиться прибыли? Даже кастрация меркнет рядом с такими страданиями. Дальше мы благоразумно отказывались от попутного транспорта, предпочитая сохранить веру в людей и пожертвовать туфлями. Благо топать оставалось не больше часа до городских ворот…