— А я, дурак, решил, чтоб подраться! Мои условия: бьёмся до первой крови, проигравший убирается из города немедля.
— Если ты проиграешь, то выслушаешь меня, не перебивая. Если я — уеду.
— Идёт! — Вилль расплылся в жемчужной улыбке, почти безупречной, если не считать клыков. Значит, полукровка пытался спровоцировать дуэль, дабы выяснить боевые способности аватара? Что ж, сам напросился. Он сбросил мундир на обочину, противоположную той, где лежал гордон.
Дорога сейчас подходила для поединка идеально. Трёх саженей в ширину хватит с избытком, а длины от горизонта и до — подавно. Ночью утрамбовкой снега занимались мертвецы, на рассвете вахту приняли добровольцы и Теофан, которые устранили последствия нападения и вытоптали дорогу почти до грунтовой твёрдости.
Они стояли друг напротив друга, пока что принюхиваясь, но не решаясь пробовать соперника на вкус. Циката Аэшура была на пядь длиннее Льда, а сам боец — опытнее, однако он привык держать её в правой руке, а Вилль обеими владел в равной степени.
— За мои потроха заплатили маги? — по праву оскорблённого, Вилль начал первым. Шаг вперёд, косой росчерк, и клинки сшиблись без единой искры.
— О, нет! Арвиэль, ты — как и любой гражданин Импе… — аватар перехватил Лёд левой рукой, меняя тактику, и Аэшур едва сумел отбить выпад. — …Империи, и твоя неприкосновенность равноценна неприкосновенности любого! Кстати, Тай-Линн пыталась тебя выгородить, и будь на моём месте другой, у неё бы получилось.
Играя, Вилль перебросил саблю обратно в правую руку, но Аэшур неодобрительно покачал головой. Ровно братец, заставший младшенького с рогаткой напротив окон соседского дома.
— Так ты исколесил пол-Неверры, чтобы рассказать мне о моей девушке?!
— Она — чудо, но нет. В южных водах видели корабль без герба и флага с трубой вместо парусов.
— Какой трубой?! — опешил Вилль и запорол собственный превосходный выпад.
— Как у печки, с дымком! — лязгнув, клинки сошлись кромка к кромке, а их владельцы — нос к носу. На мгновенье Виллю показалось, будто он видит собственное искажённое отражение. — Назревает война, Арвиэль. Так и будешь отсиживаться в конуре?
— Не смей обвинять меня в трусости! — по-гадючьи прошипел аватар.
— Только в нерешительности! — теперь нападал полукровка. Двигался он медленнее Вилля, но чётче. Скупо, как сказал бы Дариэль Винтерфелл. — Я прошу, чтобы вы с Тай-Линн поехали с нами в Равенну. Легенда о Деве и Волке должна воскреснуть!
Вилль едва успел парировать удар. Так вот чего хочет этот сумасшедший! Заполучить живых идолов вместо каменных. А дальше? Память о Хранителях Равенны не истёрлась, и кто пойдёт следом за ожившей легендой? Фанатики? Сектанты? Мятежники?
— Иди ты в баргузу! — аватар поймал цикату Пламенем и, уведя клинок соперника вниз, оказался уже у того за спиной. — Готов!
— Ошибаешься! — полукровка изогнул бровь, и Вилль опять вспомнил зеркало. Посмотрел на левое предплечье Аэшура, мысленно плюнув — он был уверен, что сабля коснулась плоти, но распоротой оказалась только рубашка. Соперник перехватил цикату обеими руками, готовясь к защите. — Моя мать знавала одного Перворожденного. Давно. Мне досталось имя Эданэль — единственное слово, что она выучила на эльфийском. Жаворонок… Когда я его увидел, у него была семья. После рождения дочери его назначили послом в Рудный Мыс, ведь дети — это такая ценность для аватар…
Вилль атаковал внезапно. Только что неподвижный, закружил саблю в серии ударов — режущих, рубящих — скомбинированных, казалось, вопреки всем правилам боя. Полукровка растерялся, но лишь на мгновение, теперь же удачно парировал. Он знал, что провоцирует мальчишку на активные действия, и пытался выжать из него всё. Да, сильный, да быстрый, но слишком молодой и горячий, ещё не научившийся сдерживать ярость. Вдобавок, начал заметно припадать на больную ногу. Тем не менее, на бледном желтоглазом лице боль никак не отобразилось. Аватар видел перед собой ублюдка, осквернившего память отца.
Следующий удар должен был достигнуть цели, но Аэшур, извернувшись ужом, перехватил Пламя. Не цикатой. Голой рукой.
Тай-Кхаэ'лисс признали члена семьи Винтерфелл.
Вилль смотрел на эту руку — смуглую, с небольшим рубиновым перстнем на мизинце — и понимал, что ему отчаянно нечем дышать. Старый мир рухнул, а на его осколках родился новый, без Нерушимых Правил Саттары, в котором могут выживать полукровки и воскресать потерянные родичи.