Вилль рывком поднялся, игнорируя стук в висках. Сабли освободил вместе с крыльями. Ему хватило и двадцати секунд, чтобы восстановить собственную дееспособность. Вдруг он заметил, как пятеро магов, держась за руки, шевелят губами, а остальные группируются возле них, одновременно отстреливаясь.
— Аэшур, уйдут! — Вилль махнул на магов саблей. Они с братом бежали с двух сторон одновременно. Казалось бы, почти… И всё же опоздали. Хлопок, яркая вспышка, и площадка значительно поредела. Исчезли и маги, и их помощники.
— Арвиэль, они в городе! Далеко не ушли. Заклинание дало сбой, и их сейчас разбросает — вспышка была жёлтой, а должна быть зелёной, — туманно пояснил полукровка. — Похоже, у них всех были амулеты как раз на такой случай. Портал — экспериментальное заклинание, оно постоянно через зад срабатывает.
— Аким, сколько? — часто моргая, выдохнул аватар.
— Наших — половина, их — семеро. Лечатся, паскуды.
— А-аким! — поймав перед носом капитана какую-то жёлтую дрянь, Вилль метнул второй кинжал. Короткий вскрик на крыше, аватар стряхнул слизь вместе с кожей ладони и брезгливо вытер о штаны. Мышцы стали зарастать новой тканью. — Их — треть. Что?
— Фокус-покус, — неожиданно пошутил Аким. — У них либры почти пустые — всё на нас да стену извели. Сейчас подрапают к конюшням. Прибьём на хрен.
«Хозяин, ну почему ты такой безрассудный? Ты — мой дом, ты — моя жизнь…»
— На хрен.
— Нэ! Их — палавына, наших — тожэ, — к стражникам подошли Аэшур, Орхэс с лицом, покрытым волдырями, и третий, представившийся Рашедом.
— Рогатые? — поинтересовался Вилль участью варваров. Аэшур закашлял и почему-то замахал на него рукой, ответил довольный Орхэс:
— Шестэро убиты в городе, пьатеро орут! — он выждал многозначительную паузу. — Их пэрсик арэстовала.
— Красота! Вот это мороки! — звонко выкрикнула девушка, волчком оборачиваясь ко всем зевакам одновременно. — Это же новогоднее волшебство! К нам в город прибыла делегация из Равенны…
— Ооо!!!
— Тише, тише! Господин капитан послал меня передать, что господа маги хотят провести опрос… Какой? — Алесса запнулась, припоминая. Грохнуло с изящным треском, над городом разлился белый свет. — Свидетельский! Ступайте в нашу аптеку, вас Марта и господин Грайт приветят. Это ненадолго!
— Энто капитана бывшего невеста, — «шёпотом» пояснил Мирон «лисобородому», у которого Алесса покупала вино. Мужик сглотнул. Знахарка тоже: хвала всем Богам, имени капитана не назвала.
— А фокусы показут? — пискнула малявка в красном платочке, в ней знахарка опознала давешнюю любительницу петушков да поросей.
Конечно, покажут, если вести себя хорошо! Места хватит всем, а сама травница — натура хлебосольная, мастер по выпечке и выпивке. И детишек задобрит, и честному люду угодит. Люд воодушевился и, посадив малышню на плечи — к безумному восторгу последней — гурьбой припустил в аптеку. Как же-с, господа столичные маги пожаловали!
Девушка перевела дух. На южной половине города безопаснее, чем на северной, да и от Весенней улицы аптека далековато. Вилль пока невредим, но остальные защитники гораздо уязвимее. Помощь лекаря может понадобиться в любой момент. Знахарка посудила, что бежать в аптеку, а затем обратно — пустая трата времени. Необходимые зелья можно взять у Феодоры, значит, вперёд, на север!
Разноцветные зарницы действительно можно было принять за потешный салют: жёлтый, красный, голубой — всё у этих магов с подвыподвертом, на показуху. Алессе пришлось жаться к стене, ибо дорогу заняли. Все, кто не мог или не хотел браться за оружие, бежали к окраине. Навстречу с хриплым гиканьем проскакала гномка Сатина верхом на козле и топором наперевес. Далеко отстав, пыхтел её муж. Он пробил брешь в толпе не хуже собственного козла.
Переждав живую лавину, девушка побежала дальше. На возню за трактиром она внимания не обратила, но невозможно было пропустить басистое: «А-а-а!» Давешние берберианцы обступили Лушку и Ташу со всех сторон вряд ли с целью оплаты непосильного труда подавальщиц. У их ног полусидел стонущий Венька с окровавленной головой.
Алесса подошла чуть ближе, явив северянам уже знакомое лупоглазое выражение лица.
— Рогоносцы, козья вошь! Не заловишь, не возьмёшь! Бе! — «убогая» высунула длинный, по-кошачьи заострённый язык.