Вилль здорово сомневался в правильности решения. Неизвестно, сколько времени займут поиски неведомого убийцы. Вдруг, кто из купцов решит приехать пораньше, в городке отдохнуть, дела какие наладить? Не пустить — больше не приедут, а хуже того — распустят в столице слухи о поразившей город эпидемии. Как говаривал господин Грайт, для Северинга главное — престиж! Открыть ворота, пока в городе бродит неведомый хищник, Вилль тоже не мог — а вдруг сожрёт кого из приезжих? Эти вести обязательно дойдут до столицы, и пиши пропало. В Северинг приедут маги-следователи из Равенны, и тогда с голов стражников полетят шапки, да и градоначальнику достанется.
Единственным выходом было срочно выловить зверя. После встречи Вилль запретил себе и думать о том, что убийцей может быть Алесса. Сомнения, как известно, рождают подозрения и убивают доверие, а Вилль не мог не доверять настоящей носительнице фамильного кольца.
Господин градоправитель был встревожен, рассержен и немного пьян, и бесился он как раз из-за того, что рассветное солнце как-то не одобряет злоупотребление крепеньким. Вместо пары рюмок мартиной сливовой настойки, ему пришлось осушить бутыль слабенького дриадского сидра, и теперь жидкость настойчиво пробивалась к выходу.
Ранним утром Берена Грайта разбудило вовсе не ясное солнышко и, уж конечно, не ласки любимой женщины. В двери Зала Совещаний исступленно колотил Темар, бледный и косноязычный. Его не привело в чувство даже созерцание исподней рубашки градоправителя и его ночного колпака, зато вполне справился выплеснутый в лицо стакан ледяной воды.
— Ты, Темар, совсем ополоумел? — рявкнул градоправитель. — Ещё к капитану с утречка за опохмелкой сбегай, Арвиэль добрый — нальёт!
— Загрызли!
— Кого?! Арвиэля?! — не своим голосом возопил мужчина. — Кто? Где? Когда?
— Агафья в подворотне… И потроха на шее аки бусики алые…
— Ты что несёшь, Темар? Какие бусики?!
Через пятнадцать минут Берен сумел-таки добиться более-менее вразумительного объяснения. Факты были неутешительны: в городе объявился зверь-убийца, а караульный проспал тревогу и, продолжайся снегопад чуть дольше, труп мог бы всплыть только к весне. Такие известия и простого горожанина не оставят равнодушным, а если ты отвечаешь за жизни полуторы тысяч людей и нелюдей?
Темар убежал в караулку, и сон господина Грайта вылетел следом за ним. На смену пришла раздражительность, и к визиту Вилля он был уже во всеоружии: брови нахмурены, усы встопорщены, язык наточен.
— Проходи, дружок, проходи! — саблезубым медведем оскалился градоправитель, сжимая его плечо крепкими пальцами бывалого воина.
«Накрылся Виллька медным тазом!» — сообразил эльф и как можно доброжелательней сверкнул клычками. Ласковое обращение в устах мужчины сулило большие неприятности.
— Говорить с тобой будем сурьёзно, дружок! — не унимался Берен, затягивая его в дом с той же нарочитой неспешностью, с какой удав глотает законную добычу. — О женщинах, о, как!
— Так что ж о них впустую-то гуторить, на вкус бы смекнуть, али хоть пощупать! — заметно «окая», разулыбался Вилль.
— Ты мне в уши-то компот не лей! Девку свою успел ощупать, прежде чем в город потащил?
— К вам Темар заходил, да? — спросил эльф, напрочь проигнорировав «уши» и «свою девку». — Что сказал?
Берен пожевал губами, крякнул и, не стесняясь своего воспитанника, глотнул сидр прямо из бутылки.
— Говорит, спите вы, стражнички, пьёте, а по городу оборотниха твоя гуляет, людишками закусывает. А ты, значицца, попустительствуешь, так?
— Вы мне лапшу на уши не вешайте! Про Алессу я только вам и сказал… И с чего бы ей после года сытой жизни своих соседей рвать, а?
— Кто ж её знает? Может, норов взбрыкнул, может, с Агафьей чего не поделила… Ничего сказать не хочешь, а, дружок?
— Откуда ж мне знать про бабьи размолвки? — вполне естественно удивился Вилль. — Они из-за безделушки горячей, чем из-за мужика повздорить могут! А почему вы думаете, что это она, может, зверь забрёл? Лесович говорит, Зосий в лесу шатуна видел…
— Загрыз, разделал и кишки на шею повязал?! Бусики, ядрёна ворона…