— Можно иметь миллион доказательств, но всегда искать еще. Если хочешь обвинить человека — всегда найдется тысяча причин.
— Но…
— Если веришь… то не позволишь себе усомниться, что бы ни произошло.
Я отвела взгляд.
— Ты мог мне рассказать, — повторила я, — хотя бы чуть-чуть…
— Зачем?
— Чтобы твоим врагам не удалось меня обмануть! Неужели ты не видишь, что все едва не повторилось опять!
— Диана, — он поймал мои запястья и прижал к губам, — ты нужна мне. Нужна мне такой, какая ты есть. Не способной принять жестокость. Умеющей любить. Единственное, чего я хотел бы… чтобы ты доверяла мне.
— Но я не понимаю….
— Я не хочу, чтобы жестокость того мира, в котором я живу, касалась тебя. Я такой, какой есть. И так будет всегда.
— Ты хочешь, чтобы я изменилась — но не хочешь меняться сам.
Денис качнул головой.
— Давно уже не важно, чего я хочу. Никто не спрашивал меня, хочу ли я занять престол. Так было тогда. Так есть сейчас. И так будет всегда. Моя жизнь никогда не принадлежала мне — и не будет принадлежать. Ты как-то сказала мне, что волки предпочли бы решать за себя… Но разве решаю за себя я?
Я молчала.
— Единственное, что я выбрал для себя сам — это ты. И потому я хочу, чтобы ты осталась настоящей со мной… И чтобы я мог быть с тобой таким, каким я хотел бы быть.
Я моргнула, смахивая непрошенную слезинку, и молча обняла его.
Уже на границе дня и ночи я притянула Дениса к себе, заглянула ему в лицо и спросила:
— Ты видишь то же, что и я?
Он ответил:
— Да.
Я закрыла глаза. Стаи волков, закованных в стальной доспех, неслись навстречу друг другу…
Нет, это я не хотела вспоминать, но поток образов был слишком мощным, и управлять им я не могла.
Я снова видела Дениса — и не разобрать, наяву или во сне — в серебряном венце и мантии, подбитой соболем. Я шла ему навстречу, и золотой обруч отягощал мою голову. А потом он ловил меня в объятия и целовал.
— Это все сон… — пробормотала я, поднимая веки.
Денис напряженно смотрел на меня.
— Диана, признай. Сейчас или никогда.
Я осознала, что больше не могу делать вид, что выбираю, и сказала:
— Да. Да, мой король.
Потом прижалась к нему щекой и пробормотала:
— Прости меня.
Конец