- Очень просто! - отозвался тот. - Сколько войн происходит из-за любви, неважно, к человеку, к своей стране или городу, к своей...эээ расе? Да, в конце концов, из-за любви к самой войне! К предвкушению битвы, к её запаху! А зачастую война доказывает крепость чувств, когда за кого-то или что-то ты готов отдать последнюю каплю крови. Отдать за любовь! И самое простое: в душе любящего...ммм...человека всегда идёт война самых разнообразных чувств. Ревность, страх, нежелание потерять... Ты поняла?
- Ничего не поняла, - искренне рассмеялась Алесса. - Но я хочу срочно податься в вашу веру - тоже буду нести всякую околесицу, а другие станут меня слушать!
Девушка дождалась, пока Вилль скроется за углом, и решительно подобрала тяжёлую юбку. Розыск следовало начинать не с библиотеки, а с городского Храма, ибо, кому, как не жрецу Триединого, знать о нечисти? Всё вынюхает и, вдобавок, расспросит его о Зосии. Вдруг Теофан заметил в поведении охотника что подозрительное?
***
Вилль не разговаривал с котом до самого порога. Даже встречные прохожие шарахались от мрачного капитана. Ренита с улыбкой бросилась ему на перерез, но парень отмахнулся: "Не сейчас!" Дожили! Симка последний стыд потерял, нигде от его любопытного носа не спрятаться. А если Пресветлая всё же смилостивится и подарит ему настоящую Тай-Линн, (17) он и в кровать к ним полезет, как эртанов Кусай? Сейчас, когда кольцо нашлось, подарка Саттары можно ожидать в любой момент. Алесса не может оказаться Избранницей, потому что это неправильно. Она не его расы. Теперь важно не проворонить момент, когда оно упадёт со знахаркиной руки, а потому следует держаться поближе.
- Чайку ему принеси! Сметанки купи! - распинал кота Вилль, захлопнув дверь и выхаживая перед ним взад-вперёд. - С мужиками в карты играешь, дрыхнешь целый день лапами кверху, делать ничего не хочешь, лопаешь в три раза больше меня! А потом начинается: "Ой, еда закончилась! Хозя-аин..." В доме - бардак! Правильно, зачем паутинку снимать - так красивее! А если хозяину не нравится, сам пускай с веником прыгает! Зачем окна мыть - смотреть же не на что! Зачем готовить - можно у Эртана сливок попросить! А хозяин перебьётся!
Под сконфуженным симкиным взглядом, Вилль сложил бутыли в заплечный мешок, предварительно обмотав шарфом, чтобы не гремели. Хлеб, сало и почти цельный полувёдерный ушат квашеной капусты, схоронившей в своих недрах терпкие дикие яблочки, наверняка найдутся в караулке, а дальше стражники сообразят по обстоятельствам. Главное начать, а азарт приложится.
А то, что хозяин сделал в следующий момент, привело кота в ужас. Эльф снял кулон.
- Хозяин, не надо!
Вилль молча положил кулон на стол и вышел на улицу. Теперь домовой не смог бы его почувствовать и найти. Симка хотел было схитрить и тайком отправиться вслед за хозяином, но тот моментально разгадал его намерения.
- Только попробуй! - холодно сказал эльф. - Мне сегодня твои домыслы не понадобятся!
И Симеон был вынужден остаться дома наедине с ночными страхами, и молить Пресветлую о том, чтобы любимый хозяин не нашёл неприятности на свою остроухую голову.
Зардевшееся солнце повисло над речной стороной города, явно собираясь на боковую, а за лесом темнела до боли знакомая туча. Ветер дул ей в хвост, и к ночи она доползёт до города. Красноглазый хищник приходил в снегопад, значит, выйдет на охоту и сегодня.
Караульный Геварн восторженно причмокнул и хлопнул по коленям мозолистыми ладонями, когда Вилль одну за другой выставил на стол четыре бутыли неразбавленного спирта. Стражник, сломя голову, умчался к "журавлю" за водой, а эльф приложил тильзитовый браслет к Индикатору. Спустя полчаса в караулку поднялся дышащий через раз Соррен и застал следующую картину: во главе стола с разложенным на тряпице немудрёным сухим пайком стоял с ковшом в руках капитан. Остальные стражники расположились едва ли не друг у друга на головах - в "коробочке-на-ножках" было тесно, как в поросячьем садке.
- Что? П-почему тревога?! - сплёвывая на пол, выдохнул Соррен. Он преспокойно насвистывал колыбельную сам себе, когда браслет щипнул запястье. Но в этот раз тильзит пульсировал льдисто-синей звёздочкой, и сигнал означал общий сбор.
- Поминки, - ровно отозвался Вилль, демонстрируя ковш, до краёв наполненный характерно пахнущей жидкостью. - Трое наших подопечных недавно погибли. И врагу такой смерти не пожелал бы. Тридцать пятый год собрал урожай... надеюсь, последний. А мы доказали свою беспомощность. Стыдно, господа! Теперь очередь за магами, а мы можем только пожелать им удачи и не забывать Агафью, Демьяна, - он выразительно посмотрел на Сатьяна, оставшегося сапогом без пары, - и... Берту.
За год он научился не терять лица перед собственными подчинёнными и потому схалтурил. Задержав дыхание, отхлебнул совсем маленький глоток, только отдавая положенную дань умершим. Всё-таки местный "Нектар Богов" мешали отнюдь не полуобнажённые эфирные девы, а сивушных дел мастера.
Ковш пошёл далее по братскому кругу. Кто-то сокрушённо чесал затылок и цокал языком, другие едва успевали смочить губы, желая поскорей расстаться с поминальной чашей, а Сатьян выпил за двоих.
Привкус тлена недолго держался в атмосфере "коробочки-на-ножках". Солдаты - братия развесёлая, да и Дорога Жизни по-прежнему уходит вдаль. Подсев за стол к дядьке Темару, Вилль с интересом наблюдал за рукотворным процессом сотворения упитанной "козьей ножки". В такие моменты кривоватые пальцы солдата становились ловкими, как у заправской дриады.
- Слушай меня, сынок! - нравоучительно втолковывал начальству бывалый дядька. - Мужик без бабы, он, что хозяин без бани. Крыша есть, а душу погреть негде.
Логика настолько впечатлила юношу, что тот пропустил мимо ушей прилипшего, как банный лист, "сынка".
- Да ну? А баба без мужика?
Темар округлил губы и солидно выпустил тягучее колечко.
- Баня без хозяина! Стоит одинёшенька, а растопить некому.
К удовольствию просветителя, Вилль и не подумал возражать. Залихватски махнул рукой, едва не выбив из дядькиных зубов драгоценную "ножку", и, слегка покачнувшись, встал.
- Ха! А пойду-ка я, Темар, в баню! - не совсем внятно оповестил подчинённого престижный капитан.
Чучело скалозуба, переехавшее год назад на новое место жительства, масляно сверкнуло глазами и заулыбалось пуще прежнего. И, если бы лапы зверюги не были заняты пустой бутылью, непременно зааплодировало. Вместо него это сделал Темар, прибавив к жесту тройное капитанское "Ха!"
На улице Вилль зачерпнул снег горстью и умылся. Он не был пьян, но от табачного дыма, перемешанного с похожим на папоротник дурманом, жутко слезились глаза. Уже стемнело, и город скоро будет в его распоряжении. Жители в снегопад на улицу не выйдут, а для стражников нашлись дела поважнее. Конечно, спаивать собственных подчинённых не совсем по этикету, но как иначе удержать в одном месте сорок с лишним мужиков? Главное, что Алесса сейчас в безопасности. Знахарка, увлёкшись сыском, почти перестала вредничать и вновь превратилась в шутницу, которую Вилль подобрал год назад. Когда всё закончится, он посоветует рассказать горожанам о своей природе. Мягко, но настойчиво. Так будет лучше для неё. Нелюди примут девушку-оборотня, как это сделал он сам, а остальные со временем привыкнут. Берену придётся поддержать их обоих, и никто не посмеет запустить булыжником в голову Алессе. Каждый имеет право на жизнь.
Так размышлял капитан стражи Арвиэль Винтерфелл, не подозревая, что южная кошка, пренебрегая его указами по сложившейся за год традиции, тоже решила устроить охоту.
***
Златень двадцать седьмого года, явно стремясь искупить пролитые скошнем непрерывные дожди, выдался необычайно жарким. Прибитая ливнями мошкара с победным звоном ринулась навёрстывать упущенное, а именно, кормиться и плодиться. К исходу месяца вязким и душным, как болото, вечером в город приехал небольшой возок. Сидевшего на облучке высокого крепкого мужчину Берен Грайт расценил бы, как бывалого воина, но путник был одет в длиннополую чёрную рясу с серебряно-алой вышивкой по вороту и широким рукавам. На гербовой бумаге с личной печатью Его Архисвятейшества значилось, что мужчину зовут Теофан Улесс, родился он в стольном граде Равенне и к пятидесяти одному году заслужил трудами праведными сан жреца-святителя. А значило это, что господин Улесс имеет полное, дарованное Богом и первосвященником право проводить службы в любом Храме страны, а за неимением в городе оного, основать свой и освятить его. Горожане мигом воодушевились и даже мошкары, казалось, стало на порядок меньше. Собственный Храм! Да не каждый город-резервация может похвастаться Божьей Обителью, а в Северинге она обязательно будет! В том же году случилась первая непредвиденная Ярмарка, после которой ящичек с пожертвованиями стал неподъёмным.