Да, приметил ещё брошенных лошадей. Присоединили три телеги, людей освободили от груза, многие вздохнули с облегчением. Также на третью ночь встретили санитарный обоз из двадцати телег, с ранеными. На пятую ночь устроили засаду и уничтожили тыловую автоколонну обеспечения. А то патроны есть, гранаты, а без славных дел идём. Когда выйдем к своим, нас не поймут.
Потом бежали, нагоняя телеги обоза, но ничего, никто не потерялся. Да и без потерь обошлось, уничтожили двадцать два грузовика, потом сожгли их – и дёру. Второй случай: подобрались к стоявшей на отдыхе пехотной роте (я часовых лично снял), закидали ручными гранатами и из автоматов, пулемётчики прикрывали. Выживших не было. Правда, и у нас двое убитых, пять раненых. Зато как бойцы плечи расправили! Всё же дело делаем, не прячемся, бьём врага. На остановках зазвенели весёлые голоса, смех стал слышаться.
Потом ещё налёт на гаубичную батарею – тяжёлые гаубицы. Подобрались – и автоматами в упор, да и пулемётами расчёты посекли. Те как раз огонь вели, ночная заявка, нас не слышали. Орудия взорвали. И я провёл бойцов в наш тыл. Уже за Слуцком. Причём ни немцы, ни наши об этом не узнали. А тут оборона не сплошная, очаговая, её, считай, почти не было. Вот незаметно, в ночь с первого на второе июля и вывел, точно на штаб дивизии. Хорошо, без стрельбы опознались, и дальше шум, суета – нас принимали. Бойцов – спать, раненых и медиков – в медсанбат. В общем, под охраной мы спали.
А утром меня вызвали к командиру дивизии, генерал-майору Лазаренко. Я рапорты уже написал, за время пути успел, тут же устно и кратко доложился. Документы мои у комдива уже были. Тут он и сообщил, что, оказывается, знал о нашей группе. У соседей вышел капитан Карповский, вернее, его раненого вынесли бойцы, тот и доложил. Подтвердил, что я отказался выполнять приказы батальонного комиссара, губить людей не хотел. Оттуда и до генерала дошло.
И вот на двое суток завертелась карусель проверок, причём мы были в окружении и чудом, но с потерями вырвались из него. У меня как раз синяки сошли. Иллюзия всё. Всё-таки вызывал я подозрения, и работали со мной двое сотрудников Особого отдела дивизии. Начальник их работал по данным об убитых гражданских и военнослужащих в том овраге, тем более фотодокументальное подтверждение было.
Шаблина – сразу в тыл. Бойцов конвойного батальона тоже с ним в тыл отправили, всех лишних тоже. Остались наши бойцы, которых вливали пополнением в дивизию, как я после узнал. А что по мне, то я по десятому разу одно и то же описывал. В общем, не стали раздувать дело, хотя и покорили, и направили в Сорок Четвёртый стрелковый полк. Оказалось, тот не весь в крепости был, часть вывели и сохранили подразделение. А направили в первый батальон второй роты командовать первым взводом. О как. А куда ещё контуженного и беспамятного?
Причём командир роты – младший лейтенант, из старослужащих, что школу младших лейтенантов закончил, тридцать лет. Да мне пофиг. За пушку и пулемёты меня поблагодарили, их нехватка уже ощущалась, за спасённых врачей и бойцов тоже. И сунули сюда. Прощай, жизнь свободная. К слову, в нашей роте из тех, кого я вывел, ни одного не было, их в третий батальон, который с нуля формировали.
Да ладно, представили ротному, а тот уже меня бойцам взвода. Сама рота окапывалась на песчаном берегу речки – снова отошли в глубокий тыл. Теперь в документах у меня стоят записи, что я уже числюсь за дивизией, и это хорошо. А вот с бойцами не особо хорошо. Всего восемнадцать бойцов плюс десять недавнего пополнения, и эти десять ранее не служили. Их, тридцатилетних мужиков, призвали, взяли присягу – и сразу к нам. Они винтовку впервые в руках держат, ничего не знают.
Было уже пятое июля, наша дивизия сутки как во втором эшелоне окапывается, а я, построив бойцов, осмотрел их и спросил:
– Фёдоров, ты у нас из старослужащих?
Об этом ротный мне сказал, я всего час назад в полк прибыл от особистов. Причём в полном порядке. Пусть форма старая, шитая, но стираная и чистая. У фуражки околышек треснут, зато бинокль, планшетка, немецкая фляжка на ремне, за спиной вещмешок с личными вещами. На ремне ещё чехлы с магазинами и на боку – ППД-34 с рожковым магазином.
– Второй год служу, товарищ лейтенант.
Во взводе всего два сержанта – командир первого отделения, он же мой зам, и командир второго. Поэтому, прикинув всё, я сказал:
– Значит так. Эти десять бойцов – в третье отделение, которым я тебя и ставлю командовать. Получишь младшего сержанта. Пока же в тыл их и с нуля – шагистика, изучение оружия, учебное метание гранат, изучение устава. Ты знаешь, что сделать, напишешь расписание обучения, представишь мне. А пока займёмся позициями.