Не хочу плакать и расстраиваться, но не получается.
Слезы сами текут по щекам, в груди давит от горечи и обиды. Нет, мне так плохо не из-за Славки, даже не из-за Дымова, который все понял, как полагается мужику — буквально.
Мне обидно и жалко саму себя.
Иногда можно пожалеть и поплакать в тишине и одиночестве, пока никто не видит. Можно, верю, что можно. Порыдать над своей судьбой, которая могла сложиться иначе, но вышла какая есть. Пожалеть себя, что не разглядела мужа — бабника и альфонса, что думала, что любила какой-то странной любовью.
Вот сейчас я порыдаю совсем немного, и все пройдет, и буду сильной, обязательно буду, мне еще ребенка рожать и жить для него.
После ухода Владимира долго смотрела на прекрасный букет ирисов, что так несправедливо валялся на полу. Слава что-то говорил, просил вызвать скорую и полицию, а мне было жалко сломанных цветов, а не его нос.
Потом он минут двадцать орал и называл меня шлюхой, которая легла под первого встречного, стоило мужу выйти из дома.
На мои возражения, что шлюха среди нас это как раз он, отвечал тем, что у мужчин все устроено иначе, что измена — это не вопрос предательства, а естественная потребность. На что он был послан очень далеко вместе с потребностями.
Как я вообще могла выйти за него замуж? Я точно была в здравом уме? Показывал найденные в ванной, спрятанные там мной, тесты на беременность, переспрашивал несколько раз, мои ли они.
Пришлось на самом деле пригрозить тем, что вызову полицию, если он не уберется, а еще обязательно найму адвоката и раскрою его аферу с подделкой моей подписи, продажи имущества и личных очень дорогих вещей.
Его слова не обидели, мне было абсолютно все равно, что говорит этот недомужчина. Не хотелось тратить силы на споры, разборки и выяснение отношений.
Слава стал мне абсолютно безразличен, и спасибо можно сказать моему случайному электрику, по совместительству олигарху, который тоже ушел из моей жизни так же внезапно, как и появился.
— Алло, да, сынок, привет. Как твои дела? — вздрогнула от громкого звонка телефона, быстро ответила, вытирая слезы.
— Мам, с Новым годом.
— С новым счастьем, милый, но ты меня уже поздравлял ночью.
— Хочу еще раз.
— Спасибо.
— Тут папа звонил, говорит, вы поругались, что-то серьезное? Или снова его очередные заскоки?
Даже не знаю, что ответить сыну, вопрос нашего расставания и его причину Слава решил свалить на меня. Скотина какая. Хоть моему сыну и не пять лет, и не десять, мне все равно трудно говорить о разводе и предательстве.
— А ты когда приезжаешь?
— Мам, ну не знаю, у нас каникулы неделю, хотели с Эрикой съездить покататься на лыжах, скорее всего, смогу только летом.
Какое счастье, что мой отец оставил завещание, в котором все его сбережения были оставлены единственному внуку с условием потратить их на обучение. Отец был умнее нас всех, спасибо ему за это, иначе бы Славка все спустил на девок.
— У тебя новая девушка?
— Почему новая, нет, уже старая, — сын смеется, так и представляю его озорную улыбку и ямочки на щеках.
— А мы с твоим папой решили расстаться, а еще я встретила другого мужчину и беременна.
Выпалила все на одном дыхании, он уже взрослый, он все поймет, а прятать живот и ребенка — это абсурд. Тишина, смотрю на горящую зеленую лампочку гирлянды, а саму тошнить начинает.
— Это точно не розыгрыш? Слишком много информации. Или я могу выбрать что-то одно?
— Нет, Марк, не розыгрыш, так получилось, бывает, что люди живут много лет, а потом понимают, что чужие. Ты извини меня.
— За что?
— Что идеальная семья из нас не вышла. Мы не такие, как бабушка с дедушкой, я не такая, и папа другой.
Сын молчит, кажется, слишком долго, я тяжело вздыхаю.
— Хочешь, я приеду?
— Нет, что ты, нет, не стоит. У тебя Эрика, лыжи, а мне нужно немного прийти в себя, да и Тамара не даст скучать.
— Ты знаешь, я догадывался, что отец не совсем с тобой честен, но… черт, надо было сказать, извини.
Все-таки у меня самый замечательный сын, спасибо мужу-говнюку за него. Да и что бы я тогда сделала? Скорее всего, ничего, отмахнулась бы, пошутила.
— Так у меня скоро будет братик или сестричка?
— Надеюсь, что будет, — улыбаюсь, а слезы катятся по щекам.
— Ты, мам, это… не расстраивайся, я с тобой, а с отцом поговорю. А кто тот, другой мужчина? Может, мне и с ним поговорить?
— Нет, не стоит, я сама. Там все сложно.
— Хорошо, но когда прилечу, поговорим.
— Договорились, извини, сынок, в дверь стучат, целую тебя, завтра позвоню.