Вспоминаю другую непогоду, что задержала в деревне одну красивую женщину с ледяными глазами и губами вкуса брусники. Надо бы гнать эти мысли и воспоминания из головы, но не получается или не хочу.
— Ты с темы-то не увиливай.
— Нет никакой темы, и отстань от меня.
— Значит, тебе она безразлична?
— Кто?
— Буровая вышка! Да Евгения, я про нее говорю.
— Ты чего такой злой, Савельев? Иди, лучше давай выпьем, мне тут местные чудную настойку подарили, говорят, я такого еще не пробовал.
— Топить проблемы в алкоголе — последнее дело.
— Это ты от своей психологини нахватался? Или собственный горький опыт?
На столе стоят бутылка, стаканы, графин — все как положено в вагончике для особых персон за двести километров от цивилизации. А еще две кровати, душ, раковина, зеркало, на полу ковролин, а на стене картина с оленем.
Оленей здесь и так хватает. Двое есть точно.
— Ты мою психологиню не трогай, я дурак, мог быть счастлив еще год назад, если бы тоже, вот как ты, не сделал выводы.
— О да, я смотрю, у нас дело к свадьбе? Не думаю, конечно, что такая женщина, как Тамара, поедет с тобой на край света, но хочу на это посмотреть.
— А может, и к свадьбе, мне через месяц пятьдесят, женюсь, родим детей, заведем большую собаку, дом у меня уже есть.
— О, товарищи, мы теряем пациента, срочно реанимацию, — открыв бутылку, нюхаю содержимое, пахнет, как назло, ягодами, разливаю по граненым стаканам, за окном бушует метель, а на душе паскудно.
— Я готов потеряться, а вот ты как сыч все жмешься по углам и не можешь нормальных отношений завести, девок меняешь, а они все на одно лицо, тебе не надоело?
— Я не смотрю на их лица. Пей уже, надоел своими нравоучениями все эти дни. И зачем только взял тебя, не понимаю, охранник хренов.
Выпили не чокаясь, алкоголь оказался крепким, даже не ожидал, а закусить даже нечем. В груди горячо, тепло разлилось по всему телу, немного ударяя в голову.
Макс прав, но я ведь не признаю чьей-то правоты, я привык все сам. Мне нужно самому все видеть и слышать, вот я и услышал, да и увидел, но выводы сделал свои. Мне хватило одного раза, когда доверился и пошел на поводу.
— Вот только не грузись и не вспоминай Любу.
— Макс, рот закрой уже.
Вздохнул, разлил еще. Погас верхний свет, погружая нас в темноту, но зажгись тусклые лампочки в бра на стенах.
— Так что?
— Макс, отстань.
Устало прикрыл глаза, вспоминая, как красиво пришел с букетом цветов и как позорно «красиво» ушел, разбив нос гуляющему Славке. Ведь знал, что он ушел от нее, а потом узнал, и как поступил — это уже после разговора с юристом, который если не сломает себе ничего, катаясь на лыжах, то мне придется сломать точно, а еще уволить.
Константин Игоревич утверждал, что все документы в порядке, но я вот сейчас так не считаю. Продажа ресторана, за который Женя так держалась, а потом еще теткиного дома. Приехав туда, она явно не ожидала увидеть нового жильца.
История мутная и запутанная. Нет чтоб разобраться в ней сразу. А с другой стороны — зачем? Мы прекрасно провели время, не давая друг другу обещания и клятвы, но… черт… нет, все не так.
— Как там зовут ее мужа?
— Вячеслав Котов, сорок лет, три года нигде не работает, но живет красиво. Такой же любитель молодых девочек, как ты. Это ведь Фима Шустов предложил купить помещение почти в центре, не помнишь? Очень недорого и очень перспективно.
Точно, Фима, он еще просил завод, а потом резко предложил помещение. Как я это мог забыть? Значит, муж Жени знает Шустова, а Фиме какой в этом навар? Целый детектив получается.
— Приедем, узнаешь все о Шустове и этом Котове. Все до самого дерьма и грамот по физкультуре в третьем классе. И я способен принимать информацию полностью, а не дозировано, как ты это любишь делать.
Макс промолчал, лишь кивнул, мы снова выпили. И правда, отличная настойка, только очень крепкая для нее. Вкус брусники сбивал с нужных мыслей, в груди дрогнуло сердце, все это время гнал от себя мысли о ребенке.
Нет, этого не может быть, я всегда прерывал акт и кончал куда угодно, но только не в женщину. Это, конечно, не стопроцентный вариант, но все же. И я совсем не знаю, чем она занималась два месяца, и почему этот долбаный гуляющий муж знает о беременности, а я нет?
— Ты знал? — спрашиваю строго, не уточняя, о чем мог знать Макс. — Я спрашиваю, ты знал?