Но тут он услышал, как российский сектор взорвался. Заодно и наш вратарь отразил дальний прицельный удар в правый верхний угол.
По стадиону, перекрывая англоязычный ор и прочие звуки, разнеслось:
— КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ!
Неизвестные слова взволновали, кажется, и всех присутствующих на матче англичан. В том числе и игроков «Манчестера». Через три с половиной минуты наши отыгрались. То есть сравняли счёт. И тоже издалека.
Лёвка издал победный крик. До окончательной победы оставалось всего два мяча. Которые должны были забить мы.
И Лёвка, как прежде Катя, тоже посмотрел на Гошу.
Гоша отрицательно покачал головой:
— Не поможет, Лёвушка. Я не волшебник… — произнося эти страшные слова, Гоша ещё и улыбался. — Разве что… — он задумчиво почесал бровь.
— Что? — в Лёвкиных глазах загорелся огонёк надежды.
— Да ты лучше на поле смотри! — ткнул его в бок Гоша.
— КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВОЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВОЛОЧЬ! — неслось с противоположной, русской трибуны.
Наш центрфорвард Безруков обвёл уже двоих англичан. Третьего… Не удалось. Но мяч отскочил к Водопьянову! И… Харрисон, рыжий Харрисон зачем–то схватил Водопьянова за майку и… уронил. Мяч отлетел в сторону. Водопьянов упал, схватившись за ногу. Всему стадиону было видно, что ему очень больно.
Подбежавший судья под рёв русских трибун назначил одиннадцатиметровый. Даже примолкшие англичане были согласны с его решением.
Безруков почти не разбегался. Мяч вкатился — медленно–медленно — в правый угол ворот «Манчестера». Вратарь Олдмен осоловело глядел на него из противоположного угла.
— Ура! — сказала Катя. Остальные молчали. Даже Лёвка, который посматривал то на поле, то на Гошу.
Только русские трибуны ревели:
— ШАЙБУ! ШАЙБУ! ШАЙБУ!
— Старик Хоттабыч, — сказал куда–то в пространство Нур. И почесал правую бровь, точь–в–точь повторив Гошин жест.
Третий гол наши забили за пятнадцать секунд до конца.
Лёвка даже плакать не мог.
А стадион уже в один русско–английский голос скандировал победное:
— КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ! КО–ТОВ–СВО-ЛОЧЬ!
— Всё, полетели! — поднимаясь, сказал Гоша.
— Да ты чего! — пришёл в себя Лёвка. — А банкет с футболистами?
— В самолёте победу отметим, — успокоил его Гоша.
— А куда летим? — всё ещё не понимал Кобрин.
Его со всех сторон, по очереди и одновременно, целовали Катя, Ляля, Нюша, Соня, а также Мадина с Зерой.
— Домой, в Москву, — похлопал его по плечу Нур.
Поздравили футболистов, спустившись в раздевалку. А потом всей кавалькадой выехали в Хитроу. Автобус ЦДКА ехал первым. А за ним, хвостом — все остальные.
Гоша, глядя на пробегавшие мимо огоньки лондонских пригородов, молчал. Думал — брови сошлись на переносице.
— Ты о чём? — спросил его Лёва, отхлёбывая прямо из горла любимый свой «Хрольш».
— Да вот, хочу записаться на приём к Президенту, — ответил Гоша.
— На предмет? — сразу отрезвел Лёвка.
— Попрошусь в губернаторы Икотки, — кажется, Гоша совсем не шутил.
— А как же в космос? — не понял Лёвка.
— Оттуда и полетим, — улыбнулся Гоша. — Когда обустроим Россию.
Самолёт с гордой надписью «Команда» взмыл в лондонское небо. И взял курс на восток.
В Москву. В Россию. Домой.