Успокаивая сородичей уверенной улыбкой, Арминий объяснил, что смерть Августа, несомненно, стала даром богов, что римляне так или иначе по весне перейдут Рейн. Новый император захочет отличиться, наказать германцев.
– Только так он сможет отомстить за то, что мы сделали с глупцом Варом. Но мы проучим их, верно? Устроим римлянам хорошую порку, чтобы они больше не совались сюда!
Воины одобрительно ревели и пропускали Арминия без дальнейших расспросов, за что он был им благодарен. Усталость и похмелье совсем не способствовали красноречию, которым обычно отличался вождь. Ему хотелось лишь добраться до постели и уснуть на несколько часов, забыв обо всем на свете. Если его жена Туснельда окажется дома, он пригласит ее на время присоединиться к нему. Нет для мужчины вернее способа быстро и крепко заснуть, как посеять семя в лоно женщины.
Надежда возлечь на ложе с Туснельдой окрепла, когда он услышал ее пение в их длинном доме, расположенном в центре поселка. Арминий ускорил шаг. У Туснельды были длинные, густые, вьющиеся каштановые волосы и божественно красивое лицо, и все воины-херуски завидовали своему вождю. Арминий возжелал ее, как только увидел в первый раз, а случилось это несколько лет назад на всеобщем собрании союза племен. То обстоятельство, что она была дочерью Сегеста, другого вождя херусков, соперника Арминия, только усилило страсть. К тому времени, когда Сегест узнал об их любовной связи, Туснельде было уже все равно, одобрит отец их союз или нет.
Сегест возражал против их брака, а потому, что неудивительно, отказывал Арминию в совместной борьбе против римлян. Войдя в дом, вождь пожал плечами. Что ж, если цена Туснельды – отказ Сегеста от союза, то он, Арминий, выиграл. Заручиться поддержкой еще одной части народа херусков было бы неплохо, но есть и другие племена, которые помогут бороться с захватчиками. А Туснельда только одна.
Он увидел ее около очага, расположенного в дальнем конце длинного дома, возле постели. Ее глаза засветились от радости, и в жилах Арминия заволновалась кровь.
– Ты вернулся. – Она отошла от очага с кипевшим на нем горшочком тушеного мяса. – Выглядишь усталым.
– Ну, не настолько уж я и устал. – Он заключил жену в объятия, и они слились в поцелуе, долгом и жарком. Его руки отправились в соблазнительное путешествие по ее спине, ягодицам, животу, поднимаясь постепенно к груди. Туснельда не отталкивала его, и Арминий решил, что пора переходить к делу.
– Пойдем в постель, горшки подождут.
– Рабы услышат, – возразила она, смеясь и поглядывая в другой конец дома. За открытыми дверями старик и девушка подбирали вилами сено с земли и складывали его у загона для животных. – И увидят.
– Ну и что? – ответил Арминий. – Они знают достаточно, чтобы не глазеть на нас.
– Здесь светло, – возразила Туснельда, заливаясь румянцем.
– Ты не жаловалась на свет, когда мы занимались этим в лесу или на берегу реки, – мягко уговаривал ее Арминий.
– Тогда поблизости никого не было.
– Идем, – настаивал он, поглаживая ее кончиками пальцев по щеке и, что ей особенно нравилось, нежной шее. Туснельда сдалась еще до следующего поцелуя, и он подвел жену к низкому ложу, устроенному у самой стены.
Она уже собиралась лечь на устланное тканью и одеялами соломенное ложе, когда кто-то вошел в длинный дом твердой, решительной походкой. Арминий сделал вид, что ничего не слышит, но Туснельда мягким движением коснулась пальцем его губ, заставив обернуться. Увидев Мело, своего ближайшего помощника и доверенного заместителя, Арминий воздержался от резкого замечания.
– Что случилось?
– Я звал у дверей, никто не ответил, – сказал в свое оправдание Мело.
На первый взгляд обычный человек – среднего роста и сложения, с длинными каштановыми волосами и привычной для германцев бородой, – он был тверд, как гранит, и являлся одним из искуснейших воинов племени. Меч, висевший на его поясе, отправил к праотцам больше римлян, чем даже клинок Арминия.
– Всё в порядке, – успокоил его Арминий, отступая от Туснельды; та оправила одежду и вернулась к горшку с тушеным мясом. Вождь подошел к Мело. – Без веской причины ты не заявился бы.
– Сегест едет.