Раджив Кумар выглядел растерянным. Во-первых, он никак не ожидал подобного отношения к себе со стороны ещё вчерашнего сироты, но не перечить же сыну лорда? Раджив Кумар ещё был недостаточно опытен в общении с аристократами и не знал, как реагировать на такое хамское отношение. А во-вторых, просьба Патрика была, скажем, очень странной. С одной стороны, она не несла за собой материальной выгоды, а с другой — тут явно пахло политикой, а он старался держаться подальше от этих интриганов. «Ладно, посмотрим сначала, что он предложит за это», — решил он, а уж потом будем делать выводы. Он помотал головой, пытаясь понять, как вернуть разговор в понятное для него русло:
— Господин Веллингтон, ваша просьба нетривиальна. Я даже не знаю, как мы можем оценить её стоимость, — он решил начать торговаться, чтобы выиграть для себя время.
— Я понимаю, поэтому я вам предлагаю нетривиальную оплату. У меня есть наработки одного лекарства, которому нет аналогов.
— Мы не занимаемся лекарствами, — Раджив быстро схватился за возможность закончить этот неприятный разговор.
— Это не совсем лекарство, это скорее стимулятор, — поправился я.
— И что он стимулирует?
— Сексуальную активность, — я потёр себе кончик носа, стараясь удержаться от смеха.
— Простите, что? — растерялся Раджив.
«А куратор совсем не в форме. Это уже третий раз, как я его выбиваю из ритма», — подумал я, но вслух сказал:
— Увеличивает на время сексуальную активность у мужчин где-то на 50%, но это приблизительная цифра.
Раджив задумался. Если то, что говорит этот бастард, правда, то это золотая жила. Правда, у него нет готового лекарства, только наработки. У Синдиката были химики, которые занимались наркотиками; они точно скажут, возможно такое или нет.
— Это интересное предложение, господин Веллингтон. Я передам совету ваше предложение, — кивнул он, как вдруг Патрик выбросил руку вперёд и, схватив его за галстук, притянул к себе:
— Ты не понял, это не предложение, — я усилил свой тон. — Это плата. Синдикат мне крупно задолжал, и я пришёл сейчас взыскать этот долг. Через две недели вы проведёте закон, и ой вам, если это будет не так. А стимулятор — это жест доброй воли, чтобы показать, что я готов начать наши отношения с чистого листа.
И, отпустив его, я встал и вышел из комнаты.
Оставшись один, Раджив долго думал: «Как он так смог крупно попасть? Если сейчас идти к совету, то найдутся те, кто захотят его подставить перед родом Веллингтон». Понятно, что эта просьба исходит не от парня, а от самого лорда, который затеял какую-то свою крупную интригу, а парня послал, чтобы самому не светиться. Однако лорд Веллингтон хорошо выдрессировал парня. Раджив потёр своё горло. — Железная хватка у парня. — Нет, к совету он не пойдёт, — решил он. — Европа под ним, он решит эту проблему локально. Никто даже не заподозрит подвоха. Наладить отношения с Тибетом? Ничего криминального тут нет, а если кто спросит, то он скажет, что местные хотят наладить торговлю с Тибетом. А вот разработкой стимулятора он займётся сам, и если у него дело это выгорит, то место в совете считай он себе уже обеспечил. Решив для себя, как надо поступить, он достал телефон.
****
Император Карл и глава службы безопасности Альберт резались в нарды. Эту восточную игру Альберт привёз из командировки в Персию, и она настолько понравилась Императору, что каждый понедельник после еженедельного совещания он заставлял Альберта играть с ним в нарды. Его сын Виктор категорически отказывался играть, считая эту игру довольно глупой и целиком зависящей от удачи выпадения кубиков. Вот и сейчас он бросил взгляд на доску и произнёс:
— Всё никак не пойму эту игру.
— Ты ещё много чего не понимаешь, сын мой, — сказал Император, и, дунув в кулак на удачу, бросил кубики. — Ага, шесть-шесть, дубль. Похоже, кому-то марс, — он радостно потёр свои руки.
Альберт сделал вид, что расстроился, но он прекрасно знал, что если не дать Императору крупно выиграть, то кидание кубиков может затянуться на час.
— Кстати, а что это за дурацкий закон был внесён вчера на рассмотрение? — спросил Виктор.
— А, ерунда, — Карл махнул рукой. — У Синдиката какие-то дела в Тибете, вот они и хотят легализовать свою деятельность.
— И мы их просто так поддержим? — удивился Виктор.
— Конечно же нет. Они предложили нам, что профсоюз мусорщиков подпишет контракт сразу на пять лет.
— Ого, здорово.
Когда албанская мафия была изгнана из столицы, Синдикат потихоньку прибрал к рукам все профсоюзы и умело шантажировал ими своих партнёров по коалиции — а именно центристов или, как их ещё называли, партию Императора. А самым мерзским профсоюзом был профсоюз мусорщиков. Каждый раз они подписывали одногодний контракт, отказываясь от многолетних. И свои забастовки они начинали в июле, в самую жару, и Вена превращалась в гадюшник: горы неубранного мусора, мухи, зловонье повсюду. Императора это бесило, и через пару недель он сдавался и подписывал с ними очередной одногодний контракт.