— Вороны просто так над одним местом не летают, — не по вопросу ответил ученик.
— А ведь верно, — согласился омр. — Надо быстрее спуститься, поглядеть. Даже если там недельной давности дохлятинка — не стану отказываться. Перца душистого к такой бы неплохо, ну да где ж его найдешь…
В горах расстояния выглядят обманчиво — когда спустились к вороньему пиру, над склоном начали сгущаться сумерки. Отяжелевшие птицы с недовольным карканьем оторвались от туши, с трудом взлетели, удалились чуть ниже, спикировали в заросли — похоже, там тоже имелось что-то вкусненькое.
Омр, пнув ногой вытянутую рогатую тушу, констатировал:
— Да это же олень! Отличный олень! Благородной породы! Самец трофейный — ваши аристократы любят такие роскошные головы на стены прибивать. Непохоже, что он умер сам…
Пригнувшись, Ххот что-то поднял, торжественно продемонстрировал находку — медный цилиндрик, суженный с одной стороны:
— Гильза от винтовки Энжера — наверное, тут поработали солдаты коалиции. А может шайка наших с трофейным оружием постаралась… Странно — почему они не забрали мясо…
Старик, указав на отдельных ворон, кружащих над окрестностями, предположил:
— Похоже, здесь перебили целое стадо. Вон следы лошадей — кавалеристы загнали оленей к скалам. Скорее всего, они издалека пришли — нечего им здесь делать…
— Я вижу. Но почему мясо не забрали?
Старик пожал плечами:
— Может забрали несколько туш, а остальное бросили. Не нужно им столько было.
— Да они верно сбрендили — это ведь горные олени! Заветная мечта любого охотника! На них никто не смеет поднимать руку, кроме высших аристократов — под угрозой удавливания или отсечения нахальной руки по самое плечо! Говорят, что их мясо подобно нежнейшему говяжьему языку. Вот только убитого оленя надо сразу потрошить и быстро вырезать мускусную железу. Стоит промедлить, и мясо будет с неприятным запашком. Ну да ладно — я и на тухлое согласен, а это явно еще не протухло. Отдыхайте, друзья мои неожиданные — сейчас Ххот накормит вас по-настоящему. Только омр умеет так кормить — с пальцами слопаете.
Заявление воина выглядело несколько подозрительно — достаточно вспомнить о ряде особенностей кухни его народа. Но мальчику, похоже, было все равно — рухнул на пятую точку прям где стоял: сильно вымотан. Старик оказался покрепче — растворился в зарослях, откуда вскоре вернулся с охапкой сушняка и новостями:
— Я нашел еще две туши. И следы медвежьи видел. Большие следы — большой медведь.
— Ну это понятно — падаль косолапые очень уважают, — заметил омр, не отрываясь от разделки добычи.
— Ночью придется поддерживать костер — пищи вокруг достаточно и хищники не рискнут подойти к огню.
— Зверей я не боюсь — уделаю любого медведя, а вот солдат надо опасаться. Вдруг вернутся. Меня они точно прикончат — омров эти слизняки не любят. Да и вам достанется…
— Ночью точно не вернутся — кавалерия в темноте по горам двигаться не сможет.
— Твоя правда, старик. И ты бы принес еще сухих веток — эти прутики прогорают слишком быстро. Их на ужин уйдет слишком много, а ведь ты еще всю ночь собираешься огонь поддерживать. Когда стемнеет, искать дрова станет труднее.
Вслед за стариком на поиски топлива отправился и мальчишка. Омр только головой покачал — тощий малец на ногах не стоит, но туда же. Неугомонное отродье, упрямое как и все жители Наксуса…
Горный олень создание благородное и крупногабаритное — передняя нога весит побольше, чем боевой топор омров, а заднюю женщине двумя руками поднять нелегко, да и для крепкого мужчины не пушинка. Но тройка путников прикончила ее целиком. Правда, работали в основном крокодильи челюсти Ххота — наконец-то он заткнулся, не терзая уши спутников своими рассуждениями и расспросами. Старику хватило несколько полосок, а мальчику и того меньше — поклевал будто болезненный воробей. Мясо, правда, было не особо аппетитным — обуглилось вдоль разрезов, несоленое, да и запах не особо приятный. Воин, грызя добротно обглоданную кость, заметил:
— Да вы будто со щедрой пирушки сюда заявились — почти не ели.
— Мне достаточно, а мой ученик вообще не ест мяса — сейчас ему пришлось переступать через свои убеждения, чтобы восстановить силы. Разумеется, ему не съесть много.
— Не ест мясо?! Да твой ученик глупее глупого глупца! Его действительно надо учить жить правильно — иначе пропадет!
— Кое в чем я гораздо умнее тебя, — заметил мальчик.
— Но-но! Личинка нахальная! — прогудел воин, беззлобно замахиваясь костью. — В какой конюшне тебя воспитывали, что ты все время при взрослых норовишь язык во рту прополоскать! Вы оба очень странные! Старик — муха больше ест, чем ты, а чтобы вообще мясо не нюхать, это и вовсе чудо невиданное! Ну да ладно, меня это не касается — главное, что вы из-за странностей своих олениной побрезговали, а то я уж было подумал, что моя стряпня не понравилась! Почти успел обидеться.
— Мне все понравилось — особенно сгоревшее до угля мясо, — фальшиво поблагодарил наглый мальчишка.
— У! Твареныш равнинный! Сморчок-недоросток! Поел бы ты стариковских почек, поджаренных на сухом дерьме и политых вонючей наньей — тогда бы понял, что такое стряпня омров, и лопал бы оленину тухлую как божий дар! Знаешь хоть, что такое нанья?!
— Знаю — ни один нормальный человек даже нюхать эту гадость не станет.
— Ты слишком много знаешь такого, что тебе знать не следует, а вот в нужных вещах ничего не понимаешь!
— У меня очень хороший учитель, хоть и с недостатками, — показушно-смиренно заявил мальчик.
— Кстати, старик — раз уж мы решили дежурить, то я первый посижу. Брюхо вроде как набил, но хочется добавить — уж больно долго голодал. Нажарю себе немного стружки с шеи, или ребрышки подержу над огоньком. Потом уголь ножичком счистить и объедение получается.
* * *
Ночь прошла без приключений. Где-то неподалеку шумно трещали кости под мощными челюстями, иногда доносился рык зверей, не поделивших добычу, но путников никто не побеспокоил. Да и зачем лезть к опасным людям у огня, если мяса в округе полно — хоть закапывайся в него с головой. Взвод драгун, посланный в погоню за разбитым разведывательным отрядом войск династии, пробираясь к заснеженному перевалу по старой тропе, наткнулся на немаленькое стадо пятнистых красавцев и, загнав их в ущелье, солдаты перестреляли всех до единого. Будто в тире повеселились — на полуголом склоне животные превратились в мишени. Погубили их без надобности — еды хватало, так что с собой забрали лишь несколько отборных кусков. Жевать жесткую дичь не стали — свинина у местного мужичья несравнимо сочнее и нежнее. Просто кавалеристам хотелось дать работу винтовкам, а оказии не было — в эту суровую местность мародеры не забредали, да и беглых вояк не попалось. Все предпочитали более-менее нормальные дороги для драпа, а не здешние головоломные кручи. Вот и не удержались пальцы на спусковых крючках — переводили патроны, пока не рухнул последний олень. Всадники, устроив побоище, отправились назад — подниматься выше не решились без теплой одежды. Да и надобности в этом нет — никто в здравом уме не станет укрываться в столь негостеприимной местности.
Солдаты коалиции еще не получили приказ светлого рея — иначе пришлось бы им носами пахать снег и лед, протаскивая через перевал своих капризных лошадок.
Утром пришлось задержаться — омр наотрез отказывался выступать дальше без плотного завтрака. Аппетит его, правда, чуть унялся — на целую ногу сил не хватило (хотя и отгрыз изрядно). Зато старик, не гонясь за количеством, неплохо прожарил на углях парочку веток с нанизанными полосками оленины. Обошлось без черного угля и кровавой сырятины — хватило и ему, и мальчику.
Путь продолжили, когда Солнце давно уже разогнало остатки утреннего тумана. Кстати — первый день, когда светило рискнуло надолго высунуться из-за непроницаемых туч. Денек обещал быть чудесным — жизнь налаживается. Омр, прицепив к секире самую огромную ногу из найденных, пребывал в чудесном настроении — перестал докучать расспросами и постоянно мурлыкал под нос незамысловатые гимны своего народа (самый мелодичный из них был подобен поступи инвалида на костылях, шагающего по куче медной посуды, частенько при этом падающего и бессистемно испускающего крик кота, угодившего хвостом под сапог).