Эльф покосился на рубак, во взгляде мелькнула брезгливость, но быстро скрылась за привычным бесстрастием.
— Гномы… — проворчал он.
Лотер переложил ногу на ногу и ухмыльнулся.
— Гномов не любишь?
— А за что их любить? Ходят шахты везде свои копают. Природу портят.
— Это ты Тарнату расскажи, — предложил полузверь. — Он тебе мигом пояснит, кто гном, а кто, так себе.
Лесной эльф покачал головой.
— С гномами указаний разговаривать не было.
— А с кем было? — поинтересовался ворг больше для виду, потому что на площадке, где играли трубадуры, началось движение, менестрели стали отходить к стенкам, оттаскивая инструменты.
Лесной ответил, покосившись на него пронзительными зелеными глазами:
— Это не твое дело, Хранитель. Наш рыжий король не очень жалует воргов, если честно. Мне с тобой даже говорить не положено.
— Так чего говоришь? — спросил Лотер.
Эльф пожал плечами.
— Так ведь здесь короля нет, — сказал он.
На освобожденном месте рядом с барабанщиком и дударем появилась девушка. Черные волосы до пояса, грудь и бедра прикрыты шкурами, зато живот оголен, видно, как перекатываются мышцы. Плечи узкие, но тоже натренированные, лицо тронуто солнцем, что значит, много времени провела в пути. Можно было бы принять за амазонку, если бы не глаза. Девушка смотрит, чуть прищурившись, как лиса.
Губы Лотера поползли в стороны, он глубоко втянул воздух, забыв, что в таверне перемешались все ароматы, и сказал:
— Хороша.
Эльф оглянулся.
— Эта что ли? — спросил он. — А как же принцесса?
Ворг чуть нахмурился.
— Какая принцесса?
— Что значит, какая? — проговорил эльф, чуть подняв бровь, что означает крайнее удивление. — В Цитадели легенды ходят, как у ворговского Хранителя украли невесту. Или как-то так, точно не знаю. Но слышал. Некоторые даже спорят, ставки делаю. Одни не верят в принцессу, другие верят, но думаю, что не найдешь.
Лотер покосился на него, лицо стало еще мрачнее.
— Мне все с утра напоминают, — произнес он.
— Видимо, любопытствуют, — предположил эльф.
— Да только не знаю я никакой принцессы, — сказал ворг, снова поворачиваясь к девушке, которая села на стул и уперлась ладонью в колено. — Не знаю.
Брови эльфа поднялись на самый лоб, он обернулся, проследив взгляд ворга, потом спросил:
— Так это не правда?
— Что?
— Принцесса.
Ворг тяжело вздохнул и проговорил нехотя:
— Да говорю же, не знаю, о чем речь.
Лицо эльфа стало еще озадеченней, уши задергались, а брови сошлись, образовав морщину.
— Не понятно тогда, откуда такая молва… — сказал он задумчиво. — Ну ладно. Пускай все не правда. Но почему на человеческую женщину смотришь?
Ворг посмотрел на него, будто эльф коза или утка, которая слов не понимает, но как-то приходится объяснять куда идти и что делать. На всякий случай прикинул, не встречал ли где принцесс, которые могли пустить слух о нем, таком прекрасном и великом, но ничего не вспомнил.
Пару мгновений кривился, решая, говорить с остроухим дальше и послать к лешему, потом все же проговорил:
— Во-первых, слепой ты тетерев, это воржиха. Видишь, глаза какие? И тело крепкое, и движения выверенные. Да и пахнет она по-особому. А во-вторых, не твое это дело.
Тем временем девушка выпрямилась, откинув голову. Смоляные волосы колыхнулись, а грудь выкатилась вперед, натягивая шкуру. Таверна затихла, даже гогочущие гномы за соседним столом поставили кружки и, затаив дыхание, смотрят на женщину. Потом в тишине застучал барабан, на удивление тихий и осторожный, словно кошачья поступь, потом присоединился дударь. Мелодия полилась плавная и спокойная. А потом девушка запела.
Все, кто был в таверне застыли с открытыми ртами и таращатся на девушку, чей колдовской, с хрипотцой голос очаровал не хуже магического порошка. Песня полилась медленно, как река во время разлива, потом быстрее, и к концу стала страстной и горячей, похожей на костер во время весенних праздников.
Ворг слушал, неотрывно следя за движениями девушки, которая вскидывала голову в такт, хлопая себя по бедрам, и воздевала руки к небу.
Когда она замолчала, таверна на секунду погрузилась в тишину, потом хор одобрения прокатился, как гром в летнюю грозу. Гномы, гоблины, люди, хлопали, забыв на мгновение о расовых отличиях, разногласиях и войнах за земли.