— Этой ночью, в третьем часу. У МИДа она стояла. Борькины девки всегда там ловят клиентов. В два сорок пять её уж там не было.
— А другие девки были по близости?
— Нет, конечно. Ведь это — Борькина территория. А он больше одной девки не выставляет.
— А к ней при вас кто-нибудь приезжал или подходил?
— Нет. Ливень хлестал, и Москва как вымершая была — ни одной машины, ни одного прохожего. При том Ольгу почти не видно было сквозь воду, только по огоньку мы её заметили.
— Где она живёт?
— А хрен её знает, это у Борьки надо спросить.
— А вы что-нибудь ещё из паспорта вспомнить может. Год рождения, дети, браки, разводы, воинская обязанность, группа крови, судимость, национальность.
Ни прапорщик, ни сержант, ответивший на последние три вопроса, не вспомнили ничего.
— Теперь ваша очередь, господин опричник, — сказал Агееву Мельников.
— У меня к ним вопросов нет.
— Ну, тогда ступайте, друзья, ступайте.
Минуты две Мельников курил, шагая из угла в угол, Раскатов пил и закусывал, а Агеев следил за божьей коровкой, ползавшей по диванчику. Как только она расправила крылышки и взлетела, он произнёс:
— Очень интересно. Метр семьдесят девять!
— Не отказался бы? — спросил Мельников, — с бизнесменом на эту тему поговори. У него, возможно, ещё такие имеются.
Тут как раз бизнесмен и нарисовался. Он был весьма не высок, жирноват, румян, безвкусно одет. Его небольшие глазки из-за врождённой вскинутости бровей казались разгневанно — удивлёнными. Сев на стул, оставленный Мельниковым, он уставился на Раскатова и вскричал:
— Петрович, я не въезжаю — чего за шухер? У меня день по минутам расписан! Тебе это не известно, что ли? Если тебя…
— Ты, Боренька, не ори, — перебил Раскатов, рыгнув, тут, видишь ли, ФСБ заинтересовалась твоим товаром.
— Глянув на визитёров, Боря решил, что Мельников — главный. И обратился к нему.
— Отлично. Я крайне рад. У меня шикарные куклы есть. Уик-энд организовать надо? Организуем. Легко и непринужденно. Высокий уровень гарантирую.
— Гарантируешь? — спросил Мельников.
— А то как же! Я депутатам шлюх поставляю! И никаких нареканий до сих пор не было.
— Борька, Борька! Несчастный ты человек. Как раз депутата твоя шикарная шлюха сегодня ночью зарезала.
Сообщив эту новость, Мельников предъявил удостоверение и уселся на стол. У Бори глаза поблёкли.
— Вы шутите. Вы чего? Ко мне депутаты уже неделю не обращались!
— А он её возле МИДа взял, когда проезжал на служебной тачке. Шофёр — свидетель.
Боря облизал губы. Но он был тёртый калач.
— Да нет! Там Ольга стояла. Я её знаю. Шваль та ещё, клофелинщица, но зарезать — нет! Тем более — депутата! Что она дура что ли? Да кто угодно только не дура! Что ты меня на понты сажаешь? Я ведь не лох, вижу, что вы — ребята крутые! Ни о какой оплате и речи нет! Девах самых лучших дам! И сколько угодно! Клянусь — релакс будет суперский!
— У тебя релакс будет суперский, когда сорок урок в СИЗО любовью с тобой займутся, — взбесился Мельников. — Еще раз без спроса откроешь пасть, — через полчаса там очутишься! Понял, сука?
Но Боря тоже взбесился. Хлопнув ладонью по столу, крикнул:
— Ты скажи прямо, сколько шлюх тебе нужно? Десять, пятнадцать, двадцать?
— Только одну, — решительно вклинился между спорщиками Агеев. Вытащив из кармана Мельникова портрет, он дал его Боре.
— Да, это Ольга, — ошеломлённо промолвил тот.
— Что ты о ней знаешь? — вновь взялся за него Мельников.
— Знаю, что она с Украины. Пожалуй всё.
— Плохо, что мало ты о ней знаешь.
— Почему это?
— А потому что она на тебя работает.
— Ну и что?
— А то, что надо знать людей, которые работают на тебя, если ты не хочешь оказаться организатором банды.
— Что вы мне шьёте?
— Вспоминай, быстро!
— Что вспоминать?
— Абсолютно всё, что знал, видел, слышал, о чём догадывался! Чем больше ты вспомнишь, тем больше у тебя шансов выйти из отделения без наручников.
— Вы не хотите ведь, чтоб я врал?
— Почему? Мне по барабану. Не я за это буду сидеть, а ты.
— Да за что, за это?
— Да в лучшем случае — за пособничество.
— А что она натворила?
— Ещё один дурацкий вопрос — и я тебя вот по этой стене размажу.
Боря внимательно поглядел на Мельникова, на стену, и, чуть не плача, проныл:
— Не могу я ничего вспомнить! Ну не могу!
— А где её паспорт? Не у тебя, случайно?
— Нет!
— Где она живёт? — вторично вступил в разговор Агеев. Я никогда не поверю, что