Все это было для меня неожиданно, но еще более я не ожидал, что Пал Палыч так легко согласится меня отпустить.
— Ну, идите, — спокойно сказал полковник, — Только пусть он сначала позавтракает.
Светка тоже не возражала, чтобы я прогулялся, она не скучала в доме. Да Светка вообще никогда не скучает. Если нечего делать, так она читает, или кино смотрит, или может гулять даже в одиночестве. А сейчас она оставалась дома со своим любимым дядей и с таким же любимым котенком. Так что мне не было совестно, что я в который раз оставляю ее, а сам отправляюсь на прогулку или на охоту.
Наскоро перекусив, я выскочил вместе с Вовкой на улицу. Мы побежали к его дому. Вовка очень спешил, все боялся, что его двоюродный брат с приятелем уйдут на охоту, не дождавшись нас. Однако он напрасно переживал — охотники поджидали нас у Вовкиной калитки.
Сергей, высокий парень с непроницаемой рябой физиономией, украшенной длинным носом, стоял, привалясь к забору и обнимал свое ружье, как грудного младенца. Рядом был и его приятель, пониже ростом и с еще менее выразительным тарелкообразным лицом, на котором терялись его маленькие водянисто-голубые глазки.
— Ну, пошли, что ль? — спросил Сергей.
— А Байкал? — удивился Вовка.
— А ну его, только всю дичь перепугает. Не та это собака.
С этими словами Сергей отвалился от забора, повернулся к нам спиной и пошагал к лесу. Юрка, семеня, поспешал за своим другом. Мы замыкали шествие.
Как только мы вышли за пределы Ворожеева, Вовка подобрался к Сергею, стал ныть и клянчить.
— Серый, — тянул он, — дай сегодня ружье пострелять. Ну, Серый. Ну, пожаалуйста.
Я заметил, что когда Вовка просит или чего-то пугается, «нафик» куда-то уходит, просто начисто теряется из его речи. Иное дело, когда Вовка спорил, чему-то радовался или ругался, тут «нафики» сыпались один за другим. В тот день, на пути к лесу, «нафик» не появился, по-моему, ни разу. По крайней мере я специально за этим следил из интереса и не помню, чтобы услышал тогда это слово из уст Вовки.
В лесу Сергей остановился, повернулся к Вовке и сказал:
— На, — протянув тому свое ружье. — Только иди в сторонке и стреляй только вперед, понял. Хоть раз увижу, что ствол в нашу сторону направлен, — все, никогда ружья больше не увидишь и еще по шее получишь. Понял?
— Не, нафик, я аккуратно. Спасибо, — глаза Вовки загорелись, как два уголька.
Он был счастлив. Честно говоря, я в тот момент ему жутко завидовал. Мне тоже вдруг ужасно захотелось подержать в руках ружье, выстрелить. И даже больше. Мне очень хотелось увидеть теперь зверя, и не только увидеть, но и охотиться на него. Я сам себе удивлялся, но ничего не мог поделать. На меня накатил охотничий азарт.
Вовка шел, слегка пригнувшись, вглядываясь в промежутки между стволами деревьев и в редкие заросли голого по поздней осени кустарника широко распахнутыми глазами. Рот у него приоткрылся и лицо приняло дебиловатое выражение, как у дауна. Шагал он медленно и широко, иногда останавливаясь и замирая с ружьем наперевес. Рот в эти моменты открывался еще больше.
— Вовка, тигр! — неожиданно подшутил над ним я.
— Где?! — Вовка стал как вкопанный и повернул ко мне физиономию охотника-кретина. Я рассмеялся, а он, как будто ничего не поняв, отвернулся и тем же манером двинулся дальше. Но я все равно ему завидовал.
Мы прошли один перелесок, другой — никто нам навстречу не попадался. Азарт начал увядать в моей душе, и я уже возвращался в мыслях к делу об иконе, как вдруг:
— Б-бах! — Вовка выстрелил, совсем рядом со мною.
Я вздрогнул, остановился и повернул голову в его сторону. Он стоял и тер ушибленное плечо, к которому неплотно прижал приклад ружья. Откуда-то из-за моей спины с шумом и топотом выскочил Сергей, а за ним Юрка.
— Чего стрелял?! — быстро спросил Вовку его старший брат.
— Дятел, — ответил Вовка.
— Чего-о? Кто дятел? — оторопел Сергей.
— Дятел на ствол дерева сел, я и выстрелил.
— Ф-фу, елки. А я думал… Ну ладно, давай ружье сюда. Тоже мне дичь нашел. Попал хоть?
— Не знаю, он улетел.
— Уле-те-ел. Давай ружье, хватит.
— Серег, ну еще немного. Я только один раз выстрелил.
— Выстрелил и хватит, — неумолимо отрезал Сергей, — всю дичь нам распугаешь. Будешь ныть, еще и домой пойдешь.
Вовка отдал ружье, глаза его сразу потускнели, и он опять превратился в расстроенного деревенского парнишку. Дальше мы пошли с ним совсем рядом, шагах в десяти позади охотников.