Вскоре мы доупаковали в рюкзаки последние вещи. Пал Палыч запер дверь, ставни, и мы все разместились в «уазике», не забыв на этот раз и Ганнибала.
— Так это и есть тот самый египетский котенок? Ну и страшен, — немного обидел Светку папа. Ганнибалу же за это досталась добавочная порция ласки.
Папа завел мотор и хотел ехатъ тем же путем, что и приехал, через Андреевку. Для этого ему надо было развернуться. Но Пал Палыч, с которым они уже перешли на «ты», убедил его ехать через лес, как мы добирались сюда с таксистом.
– Здесь короче будет, – – уверял он, — и дорога получше.
— Ладно, ты покажешь, — согласился папа.
Мне это было немного досадно, потому что я хотел еще раз бросить прощальный взгляд на Ворожеево, на старую церковь, на склеп Куделина, на дом бабы Дуни. Ведь столько приключений случилось со мной за короткие осенние каникулы в этих местах! Когда я еще их увижу? То, что я сюда все-таки вернусь, я не сомневался. Я ведь собирался найти икону. Дело только откладывалось.
И вот околица Ворожеева скрылась вдали за облаком снежной пыли, поднимаемой колесами «УАЗа». Папа лихо крутил баранку, будто всю жизнь гонял на подобном транспорте по разбитым проселочным дорогам, а мы прыгали чуть ли не до потолка на сиденьях, хватаясь за все, за что только было можно. Ганнибал испуганно орал, утробно урчал и рвался из Светкиных рук.
— К лесу, к лесу, левее забирай, — указывал дорогу Пал Палыч, сидя рядом с папой. На переднем сиденье его не так трясло, как нас со Светкой.
— Левее так левее, — бодро сказал мой папа и вывернул черное кольцо руля. Что случилось потом, я не сразу понял, потому что от удара оказался чуть ли не на шее у папы. Светка тоже полетела вперед и врезалась в спинку переднего сиденья, но котенка не выпустила. «УАЗ» встал. Мотор заглох сам или его заглушил папа, я уж не знаю. Но когда я пришел в себя, его тарахтения уже не было слышно.
— Так, — сказал папа, обернувшись к нам, – все целы? Травм нет?
— Что случилось? — спросила Светка, потирая ушибленное плечо.
– Все в порядке, — ответил папа, — засели.
Он распахнул дверь и выпрыгнул наружу. Пал Палыч тоже стал медленно выбираться, оберегая больную ногу. Вылезли и мы со Светкой.
«УАЗ» засел крепко, по самое днище, обоими задними колесами в обледенелых колеях.
— Как мы только тут проскочили, когда сюда ехали? — удивлялся Пал Палыч. — Ведь на такси.
— Может, это такси до сих пор где-нибудь в лесу стоит, — мрачно пошутил папа. — Что делать-то будем?
— Надо что-нибудь под колеса подсунуть, — предложил полковник. — Сейчас в лес схожу посмотрю.
Сначала он принес каких-то веток, которые буксующие колеса «УАЗа» мгновенно превратили в мелкую труху и выплюнули назад.
Пал Палыч снова удалился в лес и неожиданно принес оттуда ржавую водопроводную трубу, длиной метра в два с половиной. Чего только не сыщешь в наших лесах.
— Это не перемелет, — сказал Пал Палыч и уверенно сунул трубу под колесо.
Папа дал по газам, труба с пением описала дугу в дециметре над сводом черепа полковника и, тревожно гудя, запрыгала позади «УАЗа» на обледенелой дороге.
Пал Палыч тихо выругался, надеясь, что мы не услышим. Отец вылез из машины.
— Бесполезно, — сказал он. — Надо идти за буксиром.
Пал Палыч повернулся и похромал к Ворожееву.
— Давай, я сбегаю, — остановил его папа. — Ты только скажи к кому, а то у тебя нога.
— Не надо, — отмахнулся полковник, — лучше с ними тут посиди. А мне надо ногу расхаживать, засиделся уже. К тому же в Ворожееве может никого и не быть. Тогда придется в Андреевку идти.
— Тем более, — убеждал его папа, — ты только скажи к кому.
Но упрямый Пал Палыч настоял на своем. В Ворожееве действительно помощи не оказалось. Дядя Егор ушел на охоту и некому было завести его грузовик. Тетя Катя не знала даже, где ключи от зажигания. Пал Палыч таскался в Андреевку, зато приехал оттуда на тракторе.
Пока его не было, папа развел костер, и мы неплохо проводили время, рассказывая ему свои ворожеевские приключения. Кое-чего я, конечно, не договаривал. Например, не рассказал, как убил дятла и еще кое-какие детали.
— Маме только про могилу не рассказывай, — сделал замечание папа, — перепугаешь вусмерть.