‒ Не права ты, Соня. У красоты всегда были, есть и будут каноны, ‒ возразила она.
‒ Ну да. И, следуя им, все повально накалывают себе губы, натягивают скулы и приклеивают ресницы.
‒ И микроблендинг бровей делают, ‒ оживилась Дашка. ‒ Я себе еще на прошлой неделе сделала, и губы тоже подколола.
‒ Ну зачееем? — я реально не понимала. Далека я все же от этих странных канонов, делающих всех женщин одинаково губастыми и бровастыми.
‒ Чтобы быть лучшей, самой-самой! Чтобы соответствовать своему мужчине. И на конкурс я иду по этой причине. Мне нужен статус, понимаешь?
‒ Вообще-то нет!
‒ Тупеешь ты, Соник, в своей Европе, ‒ усмехнулась подруга. ‒ Смотри, сейчас я просто смазливая студентка экономического факультета, а выиграю конкурс — стану первой красавицей края, начну сниматься в рекламах, вести общественную деятельность, заниматься благотворительностью… Моя ценность повысится в разы! И тогда Кис решится уйти из семьи. Он давно готов, нужно просто немного дожать.
‒ Угу, ‒ только и промычала я в ответ. Она идет на конкурс красоты ради того, чтобы увести любовника из семьи. Что тут скажешь?
‒ Прилетишь поддержать меня? — спросила Дашка с надеждой. ‒ Команда у меня собрана, но нужен свой человек для координации. А еще я соскучилась!
Я сопела и прикидывала, как бы помягче отказать подруге детства. Поездка на родину не входила в мои планы. Работая на одной работе, я искала другую и тотально экономила.
‒ Даш, у меня денег свободных сейчас нет, — нехотя призналась я.
‒ Деньги не проблема! Билеты куплю, квартиру в центре города сниму. Это всего на неделю. Умоляю, Соник-Панасоник! ‒ заскулила она в трубку.
Только Дашка все еще помнила это школьное прозвище. Для близких я давно была просто Соней, а новые друзья называли меня Софи.
Когда четыре года назад я прилетела учиться в Барселону, то по привычке представлялась просто Соней. Но испанцам сложно мягко произнести «я» после согласной и получалось смешное «СонЬя». Я предпочла называть полное имя, и вскоре, с легкой руки одногруппницы-француженки превратилась в Софи. Такая версия меня вполне устраивала.
‒ Это всего на неделю. Прилетай! ‒ не сдавалась подруга.
И я согласилась.
Четыре дня перед конкурсом прошли в сплошном угаре: наша маленькая команда работала день и ночь. Мы перепробовали миллион вариантов макияжа и причесок, совершенствовали костюмы, подбирали аксессуары, репетировали с Дашкой ее спичи и готовили творческий номер. Моя красавица-подружка уверенно продвигалась из одного тура в другой и вот теперь, наконец, она стоит на сцене в числе суперфиналисток. И у нее все шансы на победу.
‒ Господи, сколько можно спонсоров перечислять? Уже по третьему кругу пошли, ‒ выдыхаю я в потолок. Нервы реально сдают.
‒ Опаздывает тот, кто вручает корону, ‒ шепчет мне одна из вылетевших конкурсанток.
‒ А кто у нас сегодня коронует? ‒ интересуюсь со смешком.
‒ Гордиевский младший, ‒ слышу где-то за спиной.
‒ А он кто? — спрашиваю, потому что эта звучная фамилия мне ни о чем не говорит. Я давно оторвана от здешней жизни.
‒ Как это кто? Сынок президента холдинга! ‒ громко удивляется мужской голос.
Вслед за этим на нас шикают со всех сторон. На задворках сцены начинается какой-то движ и через секунду ведущий нараспев объявляет, что главный титул получает некая Юлия Третьякова. Моя Дашка становится первой вице-Мисс.
Сразу после награждения новоиспеченная вице-Мисс фурией влетает в гримерку и с порога выдает:
‒ Сукин сын! Гордиевский, мать его! Протащил все же свою тёлку! Это был мой титул, мой!
Она не рыдает и не истерит, но костяшки на ее сжатых в кулаки пальцах белеют от злости.
‒ Да хрен с ними, Даш! Ты все равно лучшая! — пытаюсь ее успокоить.
‒ Знаю, Панасоник, но в этом мире всегда побеждает тот, у кого бабла больше.
Со вздохом Дашка опускается на стул, а я прямо на пол рядом с ней. Прислоняюсь головой к ее тонкому бедру, легонько поглаживаю его и бубню себе под нос:
‒ Тупой конкурс.
‒ И все равно я победила, ‒ заявляет подруга. ‒ Поговаривают, Гордиевский и Третьякова скоро женятся, так что дальше она не пойдет. А я еще на «Мисс Вселенная» поеду, вот увидишь! ‒ она уже строит наполеоновские планы.
Ее непотопляемость поражает, мне бы такой оптимизм.
‒ Сейчас фотосессия, а потом ‒ на прием к Гордиевским. Я с Кисом поеду, а ты давай на такси, локацию я тебе сбросила.
‒ Я домой, отсыпаться. Завтра самолет.
Продолжаю сидеть на полу. Встать нет сил. От голода и усталости я почти не соображаю. Еще эти босоножки проклятые! Ни ног не чувствую, ни головы. И на месте желудка, кажется, огромная урчащая дыра зияет.