— Слухи? — тем временем затупил Платон. Но быстро спохватился, не дав Лизе ни единого шанса сболтнуть очередную бестактность, — О, да, все верно. Лизи, познакомься, это Мария Зайцева, очаровательная девушка из России.
— Тцатцава, — ожидаемо запуталась в ее фамилии Лизи и смущенно улыбнулась, — Простите, но это что-то совсем не произносимое. Вам надо поскорее сменить фамилию. Скажем, на… тут она бросила лукавый взгляд на меня. И я взмолился, чтобы она не ляпнула ничего такого, за что мне будет неоправданно стыдно. Но на небе объявили перекур, поэтому Лизи все-таки ляпнула, — Скажем, на Сеймур.
— Звучит заманчиво, — Мария улыбнулась. Она изо всех сил старалась выглядеть ничуть не смущенной. Как и я, — А пока меня не удочерил один из местных Сеймуров, зовите меня Мария без всяких фамилий.
— А вы мне нравитесь! — Лизи хлопнула в ладоши и покрутила головой, ища официанта. Тот понесся к ней от стойки на полусогнутых. Она обратилась к Маше, — Вы ведь не против нашей компании? Мы планировали поужинать вдвоем, но теперь я просто не усижу за отдельным столиком. Мне о многом нужно вас расспросить. Я ведь, получается, первая, кто видит вас вместе, а?
Я не выдержал и малодушно закрыв глаза, понуро опустил голову. Чтобы никто не заметил торжество и бурную радость. Я готов был расцеловать Лизи прямо сейчас. Я бы не смог лучше испортить свидание Платону и подсадить меня к Маше.
— Ну, э… — невнятно отреагировал Платон, и я его прекрасно понимал, но уводить Лизи от их стола насильно даже не подумал. И тому пришлось радушно, хоть и с усилием улыбнуться, — Старушка, о чем разговор.
— Мы пересядем за стол побольше, — тут же распорядилась великосветская львица. Похоже, она собралась подзакусить Платошей. Пусть сожрет его целиком, если так хочет.
Глава 4
Маша
Ужин получился неординарный во всех смыслах. Сначала мы с Платоном разыграли его официальную часть. И с нашей стороны все прошло довольно гладко. Мы сели за столик, Платон сделал заказ, потому что мне было совершенно все равно, что не есть этим вечером. Я настолько загрузилась пиццей, пивом и мороженным с Марко в студенческой кафешке, что в меня не влезло бы ни грамма даже самой изысканной еды. Когда на столе появились тарелки с чем-то витиевато украшенным разными зелеными побегами, Платон набрал папу. Тут случилась первая незапланированная странность. Каримов старший ответил, но вряд ли был способен к продуктивному диалогу, поскольку пребывал в состоянии, мягко говоря, сильного алкогольного опьянения. Он сидел в джакузи. Сказав «Здрасьте детки», икнул и разразился долгой тирадой о том, что мир каждого человека приходит к своему логическому равновесию. И как ему кажется, у Платона как раз наступил такой момент. Равновесия то есть. С чего он это взял, не понятно. Мне-то как раз кажется, что Платона мотает как едва запущенный маятник. А я ведь к нему ближе, чем его отец. Тем не менее, речь родителя свелась почему-то ко мне. Я в общем-то не вслушивалась. Вот честное слово, речи пьяных мужиков хоть богатых, хоть обычных это малоинтересное событие. Поэтому, пока он вещал что-то о линиях судьбы, фатальном одиночестве и стакане воды, который по мнению многих, нужно подать умирающему по первому требованию, я предалась размышлениям о собственной жизни. Размышления эти были печальны и утянули меня так глубоко в бездну отчаяния, что я не сразу поняла, что толчки в бок имеют какую-то смысловую нагрузку. Оказывается, Платон уже довольно долго пихал меня локтем и даже коленом, чтобы я вернулась к теме обсуждения. На повестке вечера была как раз я. И Каримов-старший вопрошал с нажимом, чего я хочу за маленькую услугу? Маленькой услугой он назвал нашу с Платоном свадьбу. Вот так, ни меньше, ни больше. Я замерла, пытаясь придумать вменяемый ответ, который мог бы понять очень пьяный миллиардер, сидящий в одиночестве в джакузи и только что стенавший о том, как каждый человек заведомо одинок. Возможно, бывшая Платона и его папу оставила теперь в том же статусе. Крутая девица, если так посмотреть.
— А если я оплачу эту твою машинку? — Каримов старший прикинулся сатаной-искусителем. И улыбнулся на маленьком экране телефона так же слащаво.
Объяснять ему сейчас, почему его предложение неконструктивно, было бессмысленно. Как и решительно отказаться выходить замуж за его сына. В таком состоянии человек не способен слышать «нет».