— Здорово, Серый!
— Здоровей видали, Саша! — последовал ответ.
— Все, мужики — эвакуация, подробности при встрече. Промедление пахнет парашей. Вопросы есть?
— Вопросы есть, но при встрече! Через пять минут будем на площадке, где останавливались перед входом в село.
— «Коробочки» там отпустите и ждите нас, мы сейчас за «гостинцами» заедем. Все — эска!
— Чего? — не понял Серега.
— Связи конец!
— А-а. А я думал, что это первые буквы наших фамилий! Понял! Конец связи!
— Что он? — полюбопытствовал Гаух.
— Все в порядке. Думал, что «СК» — Это «Ступников и Каргатов».
— Ясно. А звучит неплохо, лучше, чем «сладкая парочка».
— Сами вы «твиксы» с Молодцовым, — отмахнулся я от него, не до шуток.
— Ну что, Андрей, тебя не хотели повязать?
— Хотели! Прокуратура все пытала командование, где тот БТР, что задавил их сотрудника!
— Не сдали?
— Вроде нет. Эх! Если б я «имел» коня, это был бы номер! Если б конь «имел» меня, я б наверно помер! Тоска! Выпить есть что-нибудь на базе?
— Найдется, — кивнул я, у самого было поганое настроение, и просто хотелось напиться до зеленый соплей или чертей, это уже как получится.
Русская безнадега!
— У меня тоже кое-что завалялось! — поддержал «компанию» Гаух.
— Много пить не будем. «Трясти» надо будет «клоунов».
— Так по чуть-чуть.
— Ты вот что еще, Андрей, выцепи «Зверя», пусть он пару фокусов покажет. Чтобы народ посговорчивей стал.
— А он, кажется, на МТС и сидит, сразу и заберем. Может, мне и моим мужикам отдашь? А то так руки чешутся. А?
— О броню почеши! А то у тебя больно много летальных исходов!
Вот и МТС. На входе два БТРа ощетинились стволами. На броне сидят бойцы. Впереди — цепь из солдат, они отсекают митинг от ворот. Толпа, вроде небольшая, вот только мужиков по количественному соотношению в центре побольше. И мужики вылезают вперед, что-то орут на солдат. Кто стоял молча, с каменными лицами, лишь желваками поигрывая, а кто-то вступал в перебранку.
Мы подъехали вовремя. Двое молодых подонков из местных попытались схватить молодого щуплого солдата и затащить в толпу. Не знаю, чего они добивались, чтобы солдаты дали очередь по этой толпе?
Но обманчива внешность. Солдат как-то очень быстро двинул стволом резко вверх в лицо первому, и тут же корпусом и откидным прикладом с разворота заехал в промежность второму. Первый упал со сломанной челюстью, другой, зажимая пах, покатился по земле, голося во весь голос.
Все это произошло буквально за пару секунд, но толпа сдвинулась, и тут мы сзади наехали на нее.
— С дороги, уроды! — заорал Калина, вкладывая столько ненависти в команду, что народ отпрянул.
Казалось, что ненависть его осязаема. Не готов местный народ к такому проявлению. Это во время всех митингов они нас поливают грязью, а солдаты молчат, снося все обиды, командиры что-то пытаются втолковать, а тут… Нет, этот урус может сейчас сделать что-то такое, чего не могут другие военные.
И толпа молча, без криков, без шепота, расступилась. Двое, кого приложил боец, испарились, растворились. Потому как понимали, что сейчас их могут осмотреть, и найти потертости на плечах, а то и мозоли на указательных пальцах. А «фильтр» вот он — за воротами бывшей МТС. Туда дорога широкая, а вот обратно…
БТР, закрывавший въезд в «фильтр», дрогнул и откатился в сторону, мы проехали. Там тоже стоял БТР, «на страховке», он также отъехал в сторону.
Бойцы уже набили мешки с песком, положили в окна, на чердаке — пулеметное гнездо. Смогут мужики продержаться до подхода основных сил.
Из здания вышел немолодой майор.
— Опять кого-то привезли?
— Нет, забираем всех зверей.
— Ты что? Не отдам, приказ давай!
— Сейчас гонцы с Ханкалы приехали, потом сюда с прокурорскими припрутся. Команда «Фу», все назад, в исходную точку! — Калина не говорил, он орал своим сорванным голосом.
— Они что на Ханкале, совсем гребнулись? — майор тоже разозлился.
— Не на Ханкале, а в Москве. Давай, грузи, и запомни, у тебя никого не было!
— А кровь на полу? А, бойцы пару мешков песка опустошат, пусть ищут, ищейки хулевы! — майор сам ответил на свой вопрос.
— Вы их что, уже допрашивали? — я похолодел, после таких допросов могли остаться трупы.
— Да нет. Мент раненый испачкал, пока перевязали. Мы их пальцем не тронули. Ну, все как обычно. Руки-ноги, глаза завязали, лежат себе тихо в подвале, ждут, когда на допрос потащат.
— Быстро давай сюда! Время, мать вашу так! — Калина рассвирепел.
— Сейчас! — майор побежал в здание.
— А ничего, что ты вот так майоров строишь? — Гаух внимательно наблюдал за диалогом.
— Он соображает, что если сейчас сюда толпа правозащитников, прокуроров, корреспондентов ввалится, да плюс местные, то ему мало не покажется. Распустят на полосы. Мы — его единственное спасение.
— А ментовские трупы?
— А что трупы? Они не говорят, попытались напасть на войска, за что и поплатились. — Калина пожал плечами. — А то, что было восемь нападавших, а трупов семь, значит, кто-то ушел под прикрытием огня своих бандитских товарищей. Наверное, главарь, а может, и сам Хачукаев. Все нормально.
— Майор сообразит?
— Этот майор четвертый раз в Чечне. Две «ходки» в первую войну. Не смотри, что простоват, он собаку съел. Знает что к чему.
— -Насчет собаки. — Гаух затянулся. — Объявление на чебуречной: «Тому, кто купит пять чебуреков — шкура собаки бесплатно!»
— Кончай про еду. Жрать охота. Но выпить еще сильнее! — Калина напряженно всматривался и вслушивался, не едет ли делегация.
— Открывай люк, принимай зоопарк! — заорал майор, из дверей бойцы вытаскивали пленных.
Разведчики быстро спрыгнули с брони и открыли десантный отсек.
— Дальше укладывай, плотнее, не влезут на хрен! — майор кряхтел, запихивая очередного пленного в брюхо БТРа.
— Залезут, куда на хрен они денутся! — пыхтя ворчали бойцы. — Кто не влезет, пристрелим на хрен, да в реку концы.
Пленные, слыша такие угрозы, извиваясь как черви ползли вперед. Жить все хотят. Тем более что у нас мораторий. И каждый из них мечтает выжить. Ничего, пусть потрясутся от страха, так быстрее «созреют». Потом будут «вкладывать» своих, выторговывая жизнь.