– Не постреляют они нас всех?!
– Теперь не постреляют: по своим палить не станут! – подбадривали друг друга.
– Да теперь мы из этой черепахи все мясо повыковыриваем, – разгоряченно орал молодой зэк по кличке Маэстро.
В его руке сверкал металлический прут, он размахнулся и что есть силы метнул его в распахнувшийся на какое-то мгновение люк. Внутри машины что-то глухо брякнуло, послышалась злобная ругань, и тотчас люк захлопнулся намертво.
Братки безуспешно копошились вокруг металлического зверя, пытаясь взломать металл. Неожиданно все люки бэтээра одновременно отворились, и бронетранспортер ощетинился стволами автоматов. Зэки в ужасе отпрянули: кто спрыгнул с брони, кто кубарем покатился вниз.
Среди дикого мата и истошных перепуганных выкриков раздался звонкий юношеский голос, уверенно скомандовавший:
– Огонь!
Злобно затарахтели «акаэмы».
Взмахнув руками, упала первая цепочка нападающих. Мулла увидел, как схватился за окровавленное плечо Лысый, как скрючился, сжимая простреленный живот, Маэстро: он любил играть роль первой скрипки – похоже, это был последний концерт в жизни блатного «музыканта».
– Назад! Отходи! – срываясь на хрип, торопил Мулла.
Приказ был излишним – зэки разбегались во все стороны.
Через минуту по соседней баррикаде глухо пальнула пушка со второго бронетранспортера. Там, где секунду назад была навалена огромная гора из железобетонных панелей, образовалась глубокая яма, а железобетон взрывной волной разбросало на десятки метров вокруг. Снова застрекотали тяжелые пулеметы. Невыносимо громко заскрежетали вращающиеся гусеницы, и бэтээры, находящиеся в прикрытии, уверенно поползли через образовавшийся проход на территорию зоны, на которой сейчас хозяйничали зэки.
Следом за бронетранспортерами, с пуленепробиваемыми забралами на лицах, в бронежилетах, со щитами, вооруженные автоматами, бежало не менее роты спецназовцев. Они что-то яростно выкрикивали и палили поверх голов разбегающихся зэков.
Многочисленная толпа заключенных была рассечена на несколько групп, и спецназовцы прикладами автоматов вколачивали в асфальт особенно неторопливых.
Только в одном месте заключенные продолжали оказывать сопротивление – это был завал, отделяющий промышленную зону от жилого сектора. Здесь собрались самые непримиримые отрицалы, которым, как и нищему пролетариату, терять было нечего. Среди них выделялся высокий сухощавый старик. Невзирая на свой почтенный возраст, он размахивал над головой длинной арматурой, к которой был приварен тяжелый металлический брусок; если бы не тщедушное телосложение старика, то можно было бы подумать, что среди бунтарей оказался былинный герой, вооруженный богатырской палицей.
– Не боись, братва! – кричал Мулла.
Собрав все свои силы, он вкладывал в каждый удар всю накопившуюся за долгую жизнь ненависть к власти, к вертухаям, ко всему миру.
Подбежавший к завалу бритоголовый молодой омоновец вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. «АКМ» отрывисто затараторил, но вдруг, закашлявшись, умолк.
– Блин! Сука! Неужели опять перекосило! – хрипло самому себе прошептал автоматчик. Поставив автомат на предохранитель, он лихорадочно выдернул рожок. – Так и есть – патрон перекосило.
Сухими пальцами он поставил горячий металлический цилиндр на место и вставил магазин. Но в этот момент почувствовал, как ему на плечо легла чья-то тяжелая рука. Резко обернувшись, он увидел прямо за своей спиной подполковника Беспалого.
– Что, сынок, с дефектом личное оружие попалось? Заклинило? Досадно! – Подполковник мягко выдернул «АКМ» из рук омоновца. – Дай-ка, я попробую!
Беспалый, не отрываясь, смотрел на высокую фигуру Муллы, отчетливо вырисовывавшуюся на фоне освещенного прожекторами промышленного барака. Александр Беспалый увидел, как разгоряченный старик с размаху опустил металлический прут на голову солдатика, пытавшегося достать его прикладом, и пожалел о том, что только что отдал приказ взять группу зачинщиков обязательно живыми. Хватит! Пора кончать с этим шухером, и Беспалый, тщательно прицелившись, дал короткую очередь.
Звонкий автоматный треск растаял в воздухе. Чаще всего такой звук бывает, когда пальба происходит на огромных пространствах.
Прежде чем упасть, Мулла как-то странно откинулся назад, а выпавшая из его рук арматура бухнулась к ногам подбежавшего к нему омоновца.
Беспалый довольно хмыкнул – вот он и поставил последнюю точку в деле Заки Зайдуллы с погонялом Мулла. За дальнейшее можно не переживать. Варяг убит. Теперь, узнав о гибели старика, зэки надолго превратятся в безголосое стадо и будут вздрагивать, едва услышав фамилию начальника колонии.
– Товарищ подполковник! – услышал Беспалый за спиной голос замначальника колонии майора Кротова. – Еле вас нашел! Слава богу, что вы живы. Они вас отпустили?
– Как видишь, живой! – самодовольно заметил Александр Беспалый и улыбнулся, вспомнив содержание своего разговора с Муллой. – В нашем деле, Кротов, главное – хитрость и смекалка. Что у тебя там? – С этими словами Беспалый, поставив автомат на предохранитель, с уверенностью человека, привыкшего к оружию, небрежно перебросил автомат омоновцу.
– Из Москвы звонил генерал-лейтенант Калистратов. Спрашивал обстановку. Просил срочно перезвонить.
– Ладно, теперь можно и позвонить, – кивнул Беспалый, весьма довольный собой. – И вот что, майор, передай нашим и прибывшему подкреплению мою команду – всех зэков бросить мордами на плац, продержать их так до самого утра. А затем я побеседую с самыми непримиримыми: у меня свои методы.
– А что делать с покойниками, товарищ подполковник?
– Со жмуриками у нас никогда проблем не было. Эти-то уж бунтовать не станут! Перетащите их в покойницкий барак и сегодня же к вечеру закопайте на зэковском кладбище, – распорядился Беспалый.
– Слушаюсь, товарищ подполковник!
Александр Тимофеевич двинулся было прочь, но остановился и, строго глянув на Кротова, добавил:
– И вот еще что. Среди наших есть потери. Срочно раненых к Ветлугину, а тех, кому не повезло, послезавтра хороним с почестями.
Майор вздохнул и понимающе кивнул подполковнику Беспалому. Потом, опомнившись, вытянулся, лихо козырнув:
– Так точно! Вас понял. Все сделаю!
Оказавшись у себя в кабинете, Беспалый плотно затворил дверь и рухнул в кресло перед письменным столом. Только теперь, осмысливая прошедшие часы, он понимал, что жизнь его висела на волоске. Он почувствовал, как взмокла спина от холодного пота. Даже ладони вспотели, что бывало с ним крайне редко. Последний раз подобное с ним случилось года два назад, когда ему устроил выволочку генерал-майор Сазонов из краевого УВД. Грозил даже под трибунал отдать. А делов-то было всего ничего – помер какой-то старый зэк, числившийся на особом учете. Старик сел в середине 80-х, проходил по узбекскому делу о взяточничестве. Потом, когда кремлевская машина потихоньку стала давать задний ход, дело его пересмотрели и вроде как готовили выпускать условно-досрочно. Но чинуши из краевого управления, суки паршивые, до последнего момента играли в молчанку: боялись, видно, напортачить, никаких указов не давали, дескать, поступай сам как считаешь целесообразным, а старик-то возьми и заболей пневмонией. И в три дня окочурился. Генерал Сазонов, шкура трусливая, визжал да слюни на подбородок пускал. Ногой топал. Кулаки до крови об стол поразбивал. Тогда ему показалось странным, откуда столько шума из-за рядового зэка, и только позже ему удалось выяснить, что у старика были весьма серьезные покровители, которые за его скорое освобождение обещали озолотить московских генералов. Обломался, стало быть, кусочек!
Ситуация тогда была нешуточная: запросто могли Беспалому срок за халатность припаять, и сидел бы как миленький.
Интересно, что сейчас выкинет Калистратов? Разговор с генералом предстоял тяжелый. Ведь не прошло и пяти часов после разноса. И теперь подполковнику Беспалому придется докладывать в Москву, что Владислав Игнатов, смотрящий и хранитель всероссийского воровского общака, убит в перестрелке во время бунта на зоне. Примерно так и следует формулировать. Также нужно будет доложить, что погиб еще один старейший вор в законе – Заки Зайдулла, больше известный как Мулла, отмотавший по зонам почти полвека.