При этом бушприт задевал за штурвал,А тот за канаты цеплялся,И барк на волнах извиваясь скакал,Как раненый Снарк бесновался.
А Кормчий вздыхал: "Я наивно считал,Что ветер попутный нам в спину(Как правил вождения пункт утверждал)Вперед устремит бригантину!"
Но все позади, и на берег багажСпустили под ругань и крики.Однако унылый вокруг пейзаж -Повсюду разломы и пики.
Заметив, что дух у команды упал,И всеми владеет отчаянье,Избитые шутки их кэп повторял.В ответ раздавалось ворчанье.
Тогда он плеснул, вдохновеньем горя,Всем в кружки горячего грогуИ выступил с речью, ведь Кормчий не зряВеликий политик, ей Богу!
Он начал с цитаты: "О, римляне! Я..."(Ведь спикеры чтут сей обычай),Но все уже пили. Их Кормчий ни дняНе мог без торжественных спичей.
"Мы несколько месяцев плыли на лов,А в них по четыре недели!" -Затем он продолжил - "Но Снарка следовК несчастию, не углядели.
Мы столько недель бороздили моря,А в каждой семь дней, вы поверьте!Но прятался монстр от огней корабля,Охоты, погони и смерти.
Но в чем же причина, и где взять ответ?Себе на носу зарубите -Вот пять безошибочных Снарка примет,Повсюду, всегда их ищите:
Начнем по порядку. Во-первых, на вкусСнарк детской пустышке подобен.К тому же скрипит на зубах, я клянусь!И, может, вообще несъедобен.
Снарк спит, во-вторых, допоздна и без бед.Казалось бы роскошь, но где там!Ведь завтрак приходится греть на обед,А ужинать только с рассветом!
Вот третья примета - он важен как слон.В движеньях ленив, осторожен.Поскольку же юмора чувства лишен,То к шуткам он не расположен.
В четвертых, матросы, я должен сказать,Что Снарк прилагает стараньеИ летом и в холод повсюду таскатьКабинку свою для купанья.
И в пятых, друзья, честолюбия грехЧудовища сердце снедает.Средь снарков вообще различаем мы тех,Кто плавает, роет, летает.
"Те снарки не очень опасны, но естьУжасный Буджим!...", - он прервался.У ног его Пекарь, узнав эту весть,От страха без чувств распластался.
Приступ третий. Рассказ Пекаря
Все дружно его приводили в себяСоветами, льдом и корицей,Загадками сумрачный ум теребя,А бренное тело - горчицей.
Очнувшись же, Пекарь шепнул: "РассказатьХочу, как я в жизни мытарил".А Кормчий воскликнул: "Внимайте! Молчать!"И в медную рынду ударил.
По барку великая тишь разлилась -Ни вздоха, ни писка, ни стона.Он начал о жизни печальный рассказТоржественным вычурным тоном:
"Отец мой и мать, благородны, бедны...",Но Кормчий одернул: "Короче!Смеркается, первые звезды видны,А время нам дорого очень!".
"Короче. Опустим тогда сорок лет,Не будем вдаваться в детали.Я нанялся честно на этот корвет -Отсюда продолжу я далее.
Мой дядя немало исследовал стран,Но плакал, прощаясь он в голос"."При чем тут твой дядя?!", - прервал капитанИ в рынду ударил еще раз.
"При чем? Я усвоил из дяди речей -Коль Снарк будет Снарком - ловите!Из жира натопите сальных свечей,А тушку с горошком съедите.
Ловите его на горох и долги,На случай, на грех, наудачу.Падением акций поймайте в силки,Опутав рекламой впридачу!".
"Воистину так!", - вновь о дяде рассказПрервал предводитель их строгий."Вот способ для ловли! Об этом не разЯ вам говорил по дороге!".
"Но вдруг, светозарный мой мальчик, БуджимК вам в сети на грех попадется,Ты просто исчезнешь, растаешь как дым,Нам встретиться вряд ли придется!
Вот это, вот это печалит меня.Напутствия те не забылись.Трясется душа как желе у меняС тех пор как мы с дядей простились!".
"Вот это! Вот это! Что ж раньше молчал?!", -Насупился Кормчий грозою.А Пекарь в слезах без конца причитал:"Окончится это бедою!
О битве со Снарком мечтать я люблюИ в грезах ловлю его где-то,Из сала пудовые свечи топлюИ жарю с горошком котлеты.