— Как это? — удивился Кларк.
— Когда полисмен просит вас предъявить разрешение, или вы его предъявляете, или вас его лишают.
— Господи! Ну, засунул я его куда-то… Вы же все это можете проверить. Да что с вами такое? Я ничего не сделал. Весь вечер был дома. Спросите Глэдис. Что я, вру, Глэдис?
— Он весь вечер был дома, — подтвердила Глэдис.
— Пистолет мы забираем, — сказал Карелла. — Дай ему расписку, Хэнк.
— Из него сколько лет не стреляли! — твердил Кларк. — Сами убедитесь. И насчет разрешения проверьте.
— Ладно, дадим вам знать, как и что, — оборвал его Карелла. — Кстати, из города никуда не собираетесь?
— А?
— Из города, говорю, никуда не…
— Нет. Нет! Куда?
— Обратно в койку, например. Хоть поспать немного, — предложила блондинка.
Глава 5
Когда Карелла пришел на службу в четыре часа дня 24 июля, на его столе лежал ответ на запрос по поводу разрешения на ношение Кларком оружия. Карелла работал до восьми утра, потом пошел домой, поспал часов шесть и вот теперь опять сидел за своим рабочим столом. Ничто в нем, кроме разве слегка воспаленных век, не выдавало, что он провел долгую бессонную ночь.
Весь день стояла жара, плотно окутавшая город тяжелым, нездорово желтым покрывалом знойного марева. Карелла не любил жару. Он никогда не любил лето, даже в детстве. А сейчас, когда он вырос и стал полицейским, наиболее примечательным в летнем периоде для него было лишь то обстоятельство, что в это время года куда быстрее появляется трупный запах.
Едва войдя в кабинет, Карелла ослабил узел галстука, расстегнул воротничок и закатал рукава рубашки. Взяв со стола копию разрешения, он бегло просмотрел заполненный на пишущей машинке бланк. Да, у Кларка действительно было разрешение на ношение пистолета. Но это отнюдь не означало, что он не стрелял из этого пистолета в полисмена по имени Майк Риардон.
Карелла отодвинул документ на край стола, посмотрел на часы и тут же потянулся к телефону. Торопливо набрал домашний номер Буша и в тревоге стал ждать, сжимая сразу вспотевшей ладонью тедефонную трубку. После шестого гудка ему ответил женский голос:
— Алло?
— Элис?
— Кто это?
— Стив Карелла.
— О, привет, Стив!
— Разбудил?
— Да.
— Хэнка еще нет. У него все в порядке?
— Да. Он вышел вовремя, — ответила Элис.
Сонные нотки уже исчезли из ее голоса. Элис Буш была женой полисмена и, как и все жены полисменов, спала в те же часы, когда спал муж, приспосабливая свой распорядок дня к его расписанию. Карелле множество раз доводилось звонить ей по утрам и днем, и он всегда восхищался, как мгновенно переходит она от сна к яви — на протяжении буквально трех-четырех фраз. Когда Элис только поднимала трубку, ее голос неизбежно звучал как шелест савана подобравшейся вплотную смерти. По мере того как развивалась беседа, в нем начинало звучать жалобное поскуливание пожилого эрдельтерьера, которое затем наконец переходило в волнующее, зазывно сексуальное воркование, каковое и было обычным голосом супруги Буша. Карелла видел ее однажды, когда во время ночного дежурства они с Хэнком заскочили куда-то перекусить и Элис решила к ним присоединиться. Поэтому Карелла знал, что жена Буша представляет из себя энергичную блондинку с потрясающе изумительной фигурой и самыми карими глазами, какие ему доводилось когда-либо видеть. Из того, что Хэнк щедро рассказывал об интимных аспектах своей семейной жизни, Карелле было известно, что Элис спала в облегающих черных полупрозрачных ночных сорочках. Подобная осведомленность здорово нервировала его, поскольку всякий раз, когда Карелле приходилось телефонным звонком поднимать Элис с кровати, воображение автоматически рисовало ему округлые формы блондинки, неизменно облаченные именно в такие экзотические одежды, какие со вкусом описывал Хэнк.
Поэтому Карелла всегда старался до минимума сократить телефонные разговоры с Элис, мучаясь чувством вины за столь экстравагантные качества своего высоко художественного воображения. В это утро, однако, Элис, похоже, была расположена поболтать и оборвать беседу ему пока не позволяла.
— Насколько мне известно, одного из ваших коллег кокнули? — сказала она.
Карелла, несмотря на всю мрачность темы, не смог удержаться от улыбки. Элис порой удавалось самым забавным образом сочетать изысканный „королевский" английский язык с отборными образчиками блатного и полицейского жаргона.
— Да, это верно, — подтвердил он.
— Ужасно сожалею, — продолжала Элис изменившимся соответственно настроению тембром. — Пожалуйста, будьте осторожны, ты и Хэнк. Если какая-то дешевка палит на улице…