— Значит, „Гроверы" не обиделись на того полисмена, что его задержал?
— Слушай, ты куда клонишь, а, мистер? — Глаза Рипа внезапно затянула пелена враждебности.
— Да никуда, что ты?
— Как, ты сказал, тебя зовут?
— Сэвидж.
— Ты почему интересуешься, что мы имеем против полисменов?
— Просто так. Из любопытства.
— Так, — решительно поднялся из-за стола Рип. — Мне пора.
— Посиди немного, — попросил репортер. — Хотелось бы потолковать еще кое о чем.
— Тяжелый случай, папаша. А мне нет. Спасибо за выпивку. Еще увидимся. — Рип вышел из кабины.
— Обязательно! — крикнул ему вслед Сэвидж.
Он следил, как парень вразвалку шел через бар. Дверь открылась, хлопнула, и Рип исчез из виду.
Сэвидж разглядывал свой стакан. Все-таки, значит, были трения между „Гроверами" и каким-то полисменом, вернее, детективом. Следовательно, его версия не так уж и притянута за уши, как это пытался представить наш славный лейтенант. Рассеянно прихлебывая джин, репортер погрузился в раздумья. Допив, заказал еще. Минут десять спустя вышел из бара, разминувшись по дороге с двумя щеголевато одетыми мужчинами.
Это были Стив Карелла и патрульный полисмен в штатском — патрульный полисмен по имени Берт Клинг.
Глава 11
Когда Буш добрался до дому, он был совершенно без сил.
Буш ненавидел сложные расследования, но только потому, что внутренне чувствовал себя неспособным справиться с ними. И он отнюдь не шутил, когда говорил Карелле, что, по его мнению, детективы не блещут каким-то уж особенным умом. Он твердо верил в это, и когда бы он и его коллеги ни сталкивались с трудным делом, эта его теория получала еще одно подтверждение.
Ноги и упрямство — вот и все, что требуется детективу.
На данный момент вся их беготня ни на шаг не приблизила их к убийце. Упрямство? Это еще один необходимый компонент. Они, конечно, не отступятся. До тех пор, пока им не повезет. Когда? Сегодня? Завтра? Никогда?
К черту дела! Я дома, подумал Буш. Человек имеет право хотя бы на такую роскошь, как оставить все эти чертовы дела в конторе. Человек имеет право на несколько безмятежных часов со своей женой.
Он зло вставил ключ в скважину, резко повернул его и распахнул дверь.
— Хэнк, ты? — окликнула Элис.
От ее голоса веяло прохладой и покоем. От Элис всегда веяло прохладой и покоем. Элис была удивительная женщина.
— Я, — отозвался Буш. — Ты где?
— В спальне. Иди сюда, здесь такой ветерок, просто прелесть!
— Ветерок? Все шутишь.
— Нет, серьезно.
Он снял пиджак и бросил его на спинку стула. По дороге в ванную начал снимать рубашку. Буш никогда не носил маек. Он не верил в теорию о том, что нижнее белье впитывает пот. Нижняя рубашка, считал он, есть просто дополнительный предмет одежды, а в такую погоду одежда, по идее, должна быть как можно ближе к костюму Адама. И потому Буш содрал с себя рубашку почти с яростью. Его широкая грудь поросла курчавыми рыжими волосами, по правой руке стекал извилистый ножевой шрам.
Элис, одетая в белую блузку и черную прямую юбку, лежала в кресле у открытого окна, устроив босые ноги на подоконнике. Слабый ветерок тихо шевелил легкую ткань юбки. Сегодня она собрала свои светлые волосы в конский хвост, перетянутый ленточкой. Он подошел к ней и чмокнул в подставленную щеку, заметив бисеринки пота на ее верхней губе.
— Выпить хочешь? Сейчас приготовлю, — она легко скинула ноги с подоконника, юбка взметнулась и опала, на мгновение перед Бушем таинственно мелькнула зовущая белизна бедер.
Хэнк молча следил за ее движениями, думая про себя, что же в этой женщине есть такого, что так волнует и возбуждает, неужели все мужья чувствуют то же самое к своим женам даже после десяти лет супружества. Чувства эти, видимо, сразу отразились на его лице, потому что Элис, только мельком взглянув на него, предупредила:
— Ну, ну, лучше выбрось эти мысли из головы.
— Это почему же?
— Слишком жарко.
— Знаю я одного парня, который настаивает, что лучше всего… — начал Хэнк.
— Тысячу раз слышала про этого твоего парня.
— …уединиться в самый жаркий день года в запертой комнате с наглухо закрытыми окнами да под четырьмя одеялами! — закончил Буш.
— Джин с тоником? — игнорируя полезные советы приятеля Буша, спросила Элис.
— Годится.
— Говорят, водка с тоником вкуснее.
— Надо попробовать как-нибудь.
— Тяжелый был день?
— Да, черт побери. А у тебя?
— А что у меня? Сидела и беспокоилась за тебя.
— То-то я смотрю, седых волос сколько прибавилось, — поддразнил ее Хэнк.