— Это можно. При условии, что не для печати.
— Честное скаутское! — заверил его Сэвидж.
— У нас в управлении не очень любят, когда отдельные полисмены пытаются прославлять себя через…
— Ни одного слова из нашей беседы не попадет в газету, — вновь горячо пообещал Сэвидж. — Можешь мне поверить.
— Так что ты хотел узнать?
— Способ мы имеем, возможность мы имеем, а вот как насчет мотива?
— Вся полиция города бьется над ответом на этот вопрос, — усмехнулся Стив.
— Возможно, псих.
— Может быть, — с сомнением протянул Карелла.
— Ты сам, значит, так не считаешь?
— Нет, не считаю. В отличие от некоторых.
— А почему?
— Не считаю, и все.
— Но должна быть какая-то причина!
— Причин никаких нет. Интуиция. Ощущение. Когда поработаешь над делом какое-то время, войдешь в него, начинают возникать такие, знаешь ли, ощущения. Так вот, я просто не верю, что здесь причастен маньяк.
— Но сам-то ты что думаешь?
— Есть у меня кое-какие идеи…
— Например?
— Сейчас я бы не хотел о них говорить.
— Кончай, Стив!
— Пойми, наша работа — такая же работа, как и любая другая, только мы имеем дело с преступлением. Если занимаешься импортом-экспортом, то не заключаешь ведь миллионную сделку просто по наитию, пока все не проверишь досконально. Так же и у нас.
— То есть у тебя есть подозрение, которое надо еще проверить?
— Да не подозрение даже, а только идея.
— И что за идея?
— Насчет мотива.
— Так что насчет мотива?
— А ты въедливый парень, а? Не отцепишься, — улыбнулся Карелла.
— Просто хороший репортер, я же тебе сказал.
— Ладно. Давай взглянем на это дело таким образом. Эти трое были полисменами. Всех троих убили одного за другим. Какой вывод напрашивается сам собой?
— Кто-то крепко зол на полицию.
— Правильно.
— Ну и что?
— Сними с них форму. Что мы теперь имеем?
— Они же все были в штатском!
— Про форму это я просто так выразился. Имею в виду, представь себе их не полисменами, а самыми обычными гражданами. Что получается? При чем тогда ненависть к полиции?
— Но они на самом деле были полисменами!
— Людьми они были прежде всего. А полисмены… Это уже вторично, случайное совпадение.
— То есть тот факт, хочешь сказать, что они были полисменами, никак не связан с причиной их гибели?
— Может быть. Именно в этом мне и хотелось бы покопаться поглубже.
— Что-то я не совсем понимаю… — признался Сэвидж.
— Смотри, — стал объяснять Карелла. — Мы хорошо знали всех троих. Работали вместе. День за днем. Мы знали их как полисменов. И совсем не знали, что они за люди. Их, может быть, убили вовсе не потому, что они были именно полисменами.
— Интересно, — протянул репортер.
— Значит, нам нужно вникнуть, как они жили. Причем в частной жизни. Приятного мало, потому что обычно убийства самым странным образом тащат за собой такое, что и в голову бы никогда не пришло…
— То есть ты хочешь сказать… — Сэвидж запнулся, раздумывая. — Например, Риардон отбил у кого-то бабенку, или Фостер там азартно играл на скачках, а Буш получал деньжата от рэкетира. Что-нибудь в этом роде, что ли?
— С некоторой натяжкой так.
— И каким-то образом все это у них троих замкнулось на одном типе, которому понадобилось убрать их всех, но по разным причинам. Так, по-твоему?
— Ну, это слишком сложно, — не согласился Карелла. — Едва ли их убийства связаны между собой столь сложным путем.
— Но мы же знаем, что всех троих полисменов убил один и тот же преступник?
— Да, в этом мы можем быть уверены.
— Значит, их убийства все же связаны между собой.
— Конечно. Возможно, только… — Карелла смущенно пожал плечами. — Мне трудно обсуждать все это с тобой, потому что я и сам не уверен, что знаю, о чем говорю. Просто у меня появилась такая идея, вот и все. Заключается она в том, что мотив преступления гораздо глубже, чем тот факт, что все трое носили полицейские жетоны.
— Понятно, — вздохнул Сэвидж. — Можешь утешаться тем, что у каждого полисмена в нашем городе, вероятно, есть своя идея, как раскрыть это преступление.
Карелла кивнул, хотя и не до конца понял последнюю фразу репортера. Однако вдаваться в пространное обсуждение ему не хотелось. Он взглянул на часы:
— Мне пора. У меня встреча.
— Подружка?
— Да.
— Как зовут?
— Тедди. То есть Теодора полностью.
— Теодора. А дальше?
— Фрэнклин.
— Хорошее имя, — одобрил Сэвидж. — Это у вас серьезно?
— Серьезнее не бывает.