– Девять тридцатьчетверок, сорок второго года, десять Т-26, девять «БТшек»
– Да мы им шею своротим Колька! – выкрикнул старшина.– Семерых хлопцев схоронили, не считая танкистов, сгорели они заживо – в геенне огненной они уже побывали, каков их путь?
Николай встал, опершись руками о колени и почерпнув в руку снег, пошел к машинам. Он так и не смог оттереть кровь с тулупа.
Мозырь встретил их артиллерийской канонадой, по противнику утюжили полторы сотни разнокалиберных гаубиц. Наскоро позавтракав из полевой кухни часть, построилась в боевой порядок.
Они выдвигались так называемым «вторым эшелоном». Наступление шло уже не первый день. Часть была пополнена тремя сотнями новобранцев с Подмосковья, вооруженных в основном винтовками Мосина да парой «Максимов» и ДШК. Передовые части Первого Белорусского уже вышли на окраину Бобруйска, нацелившись на престольный град Белоруссии, тем самым окружив крупную группировку противника под Могилевом и Минском они встретились с побратимом – Третьим Белорусским фронтом. Противник наносил ожесточенные контр-удары. Используя тяжелые танки, Вермахт пытался сковать наступление русских войск. Несмотря на это через четыре дня наступления передовые танковые части соединились, замкнув фашистов в стальные клещи.
Взяв на борт танков, по пять – шесть человек сводный полк продолжал наступление, двигаясь через окопы и развороченные блиндажи противника. Шесть тридцатьчетверок остановившись, высадили десант и, заклокотав моторами, рванули догонять авангард.
– Мирошниченко, Стройников ко мне! – во все горло кричал взводный.
Где – то справа заработал МГ 42.
– Лечь всем! В снег упали! – командовал Беляков.
Он присев на колено достал бинокль. Возле него, по-кошачьи прыгнув в сторону, залег старшина. Стройников со Сметаниным тяжело дыша, подбежали к командиру и бросили на снег семнадцатикилограммовое ружье и боеприпасы к нему.
– Триста пятьдесят метров, правый фланг. Из разбитого дота бьет вражина!
– Вижу немца! – заряжал ружье Стройников. – Уложу, не вопрос.
– Ты Михась, как самый опытный проверь потом этот скворечник.
Старшина кивнул в ответ, заткнув за пояс несколько немецких «колотушек».
Сделав три выстрела зажигательными, Стройников вопросительно посмотрел на взводного. Тот, подозвав двух стрелков, махнул рукой в сторону огневой точки. Бойцы, примкнув штыки, перебежками выдвинулись вперед. Обползая развороченную пушку, Михась обходил дот с фланга. Метнув пару гранат, солдаты залезли в землянку. Через минуту Михась с бойцами волокли к позициям взвода до смерти перепуганного немца.
– И зачем вы притащили его сюда? – Негодовал взводный.
Михась, пожав плечами, схватил пленного за ворот и потащил к окопу. Почувствовав неладное, фашист заверещал как резаная свинья, упирался ногами, цеплялся за промерзшую землю длинными тонкими пальцами… Мирошниченко, сняв с немца магазины, толкнул его в окоп, выстрелив следом из МП 41.
– У нас один убитый. В моем отделении раненый – в обе руки навылет. – Михась с сожалением сплюнул – Пулемет немецкий в трофеи не годиться – от взрыва затвор выворотило наизнанку.
– Раненый сам дойдет до своих, убитого положите перед позицией фрицев. В колонну по одному, растянуться! Нам еще час до диспозиции топать.
Двадцать три человека растянувшись извилистым червяком, подходили к деревне по берегу пруда. Они уже углубились на несколько километров от дороги, которая была еще и ориентиром наступления. Взрывы от падающих бомб и снарядов становились все дальше и дальше. Отдельные снаряды ложились в сотне метров от пехотинцев. Обстрелянные бойцы уверенно шли вперед, не обращая внимания на « шальных поросят». Белякову поставили задачу занять село Петровское, для прикрытия левого фланга выдвигающихся за войсками тыловых частей и колонн снабжения. Их должен был встретить капитан Остряков. Ротному для усиления были выделены два БТ-7 и один Т-26.
По сообщению партизан, сопротивления немцев в деревне не ожидалось. Пол года назад в Петровском стоял небольшой гарнизон, да и тот стянули для наступления на Москву.
– Воздух! Воздух! – орал что есть мочи старшина. – Разойдись!
Бомбардировщики противника страшно воя сиренами атаковали танки, расположенные в деревне. Душераздирающе завывали сирены пикирующих бомбардировщиков. Сделав два захода, они исчезли за верхушками деревьев так же быстро, как и появились.
Поднявшись по крутому склону, бойцы продолжили путь. Обойдя занесенную снегом березовую рощу, взвод вошел в село. Деревенька в пятьдесят дворов, три колодца да старая мельница, занесенная снегом. Зимой сюда только на танках можно было добраться.
– Да, не велико хозяйство. – Стряхивая снег с шапки, говорил старшина. – Ну хлопчики топай за мною.
Две хаты и стоящие рядом БТ чадно пылали. Бабы подтаскивая ведра, пытались справится с огнем, а малая ребятня закидывала снег за завалинку.
Смекалисто выделив командира, к Белякову подбежал дед лет семидесяти. За спиной у него болталась «берданка». Поправив седую бородку, он отчеканил:
– Рядовой от кавалерии…
– Да будет тебе дед, будет…– похлопав по плечу, перебил его Беляков.
– Я еще при Царе батюшке немца знавал…
– Как звать – то тебя?
– Дед Мирон меня кличут. Я все здешние тропы как Отче наш знаю, сгожусь я тебе красный командир.
– Мы еще повоюем дедуля! Ступай к бойцам, покажи что здесь и как.
Быстроходные танки сгорели как спички, став могилой для шестерых красноармейцев.
– Где еще танк? Смотрите на следы траков, через пять минут жду доклада.
Долго искать не пришлось. Т-26 проломив жиденькую изгородь и стену, въехал под навес на скотный двор. Смахивая пот из под танкового шлема на встречу солдатам вышел танкист.
– Старший сержант Новиков. – Переведя дух, представился он.
Беляков, проваливаясь по колено в снег подошел к танкисту по ближе и поздоровавшись спросил:
– Где ротный?
– Убит. Я в танке грелся, а он со связистом пошел радиостанцию налаживать, так и сгорели в избе…
Слегка отвернувшись, Беляков негромко выругался, и с досадой сплюнув, направился ставить задачу своему небольшому гарнизону. Три квадратных километра левого фланга да эта захолустная деревушка были теперь под его ответственностью.
–Марахидзе, Черненко, – две позиции по фронту. Зураб, двоих бойцов с бронебойкой расположи в крайней избе, бревна там толстенные. Вдесятером уберетесь, я думаю.
– Да дарагой! Сдэлаем!
– На позиции чтобы двое дежурили, с ПТРС естественно. Смена через каждый час. Лично проверю, понял Василий? Пока на пайки налегайте, к вечеру старшина по сусекам поскребет, чего-нибудь горячего приготовит.
Поставив задачи сержантам, взводный направился к третьему отделению бронебойщиков. Метрах в двухстах от крайнего двора, на небольшом возвышении стояла мельница. Это была великолепная запасная позиция, тем более она защищала от удара с фланга.
– Стройников, поднимай отделение, возьми Штайнера с Алешкой, и закрепитесь на этой высотке. Дед Мирон вам «буржуйку» выделяет, чтоб не померзли вы на мельнице, смотрите, не спалите её. К вечеру пришлешь бойцов с котелками – похлебку сготовим, и про охранение не забудь Николай.
Стройников, улыбнувшись, кивнул головой.
Поместив танк между двух крайних хат, и замаскировав его снегом, Беляков надежно прикрыл подходы со стороны пруда. С деревни он хорошо просматривался, а березовая роща была как на ладони. По этой дороге через неделю должен был прибыть постоянный гарнизон и развернуть здесь тыловой госпиталь, благо наши части продвигались вперед уверенной поступью.
Старшина с дедом Мироном были заняты приготовлением обеда перерастающего в поздний ужин, Новиков маскировал танк, неозадаченным остался только Игнат Якуташин, взводный снайпер. За год службы его трехлинейная винтовка сразила не один десяток гитлеровцев. Он не пользовался оптикой, так как всю жизнь проохотился в сибирских лесах и мог попасть в голову волку за три сотни метров.