— Силен твой испанский! — уважительно заметил пилот.
— Может, стимулятор ей поставить? — неловко предложил офицер. — Наш, российский, самый надежный…
— Но! — вскинулась женщина. — Но!
И затараторила что‑то быстро и умоляюще.
— Не хочет, — растерянно перевел офицер. — Похоже, слава российских стимуляторов и до европейцев докатилась.
Постепенно выяснилось, что да, ее зовут Лючия, и она действительно пилот «Дьяболо» с европейской матки. Получила очередь из трассера в самом начале боя, потеряла управление и закувыркалась. Потом матка европейцев ушла. А она смогла сориентироваться и приняла единственно правильное решение: отстрелилась от корпуса истребителя в направлении российской матки. Тем самым замедлила свое удаление и получила малый шанс на спасение. А трясется из‑за пережитого одиночества в космосе…
Лючия протестующе сверкнула глазами и затрещала снова.
— Не из‑за одиночества, — поправился офицер. — Ее напугал наш полет. Европейцы так не летают. Она говорит… ну, неважно.
— Маньяки, психопаты, дебилы она говорит, — проворчал командир. — Ее спасают, а она лается… Ладно. Я тут подумал, пока вы галдели. Сдать на матку мы ее не можем — это трибунал…
— Не сдавать! — восторженно предложил стрелок. — Представляете, своя женщина на «Черте»? Ни у кого нет, а у нас есть! Оборудуем ей пятый пост между компенсаторами…
— Это тоже трибунал. На «Черте» вся аппаратура — секретная. Мы вообще внутрь не имели права ее принимать.
— Тоже мне, секретная! — проворчал пилот. — Для европейцев, что ли, секретная? Да мы у них же и слизали!
— А все равно трибунал.
— Все равно не сдавать! — уперся стрелок. — Мне же надо с мнением о женщинах определиться?
Лючия протараторила что‑то слаборазличимое, но страстное.
— Дебилы, маньяки, психопаты, — понял стрелок без перевода. — Ну… согласен. А что тогда?
— Прыгнем к матке в паузу между сеансами… — предложил командир.
Женщина закатила глаза и побледнела.
— … высадим ее на слип и свалим обратно, — твердо продолжил командир, не обращая внимания на женские хитрости. — Ее там местной гравитацией присосет. И пусть стучится.
Экипаж обдумал предложение.
— Э… — выдавил офицер. — Так она скажет…
— А мы скажем — не было! — отрубил командир. — Кто ей поверит? Я для чего приказал закрыть бэйджики? Мы для нее — никто!
— Но контроль пространства на матке покажет…
— Чего? Мы и есть сейчас контроль! Через экраны Фридмана фиг чего разглядишь — а мы скажем, что ничего не было!
Стрелок вдруг дико улыбнулся:
— Ну я представляю лица выпускающих! Когда снаружи женщина попросится! Из космоса! Они неделю пить не будут!
Экипаж деловито стал готовиться к маневру. Женщина — пилот, поняв, что ей предстоит, обмякла и поплыла.
— И это хорошо! — одобрил командир. — Меньше дрыгаться будет! Давай‑ка ее сюда, ко мне на коленки. А то размажет без компенсатора. Наш пилот о людях не всегда помнит. Вот как прошлый раз.
— Какой она человек? — буркнул пилот. — Так, европейка…
Дисколет прыгнул.
Командир внимательно слушал матку. В динамиках орали.
— Никого не было, — наконец ответил командир. — Не, не видели. А как? А чем? Радар женщин не берет! Мягкие потому что, сигнал вязнет, вот почему! Да пошли вы сами. Ну давайте серьезно. Мы контролировали пространство, не матку. Могло тело изначально болтаться у слипов? Там убывающая гравитация какая, на сколько? Вот то‑то. Она говорит? Ну мало ли что она говорит. А? О… Не, не мы, мы «семерка»…
Командир выключил связь и развернулся с довольным видом.
— Хорошие они парни, на «тринадцатом»! — сообщил он. — Ну все на них можно свалить! Гордитесь, аж европейцы от «тринадцатого» трепещут! Лючия твердо стоит на том, что ее спас нас мистический защитник! Короче, пронесло.
— И ей поверили? — нервно спросил офицер.
— Кэп! — укоризненно сказал стрелок. — Ну подумай сам. Ну? Что она рассказала? Что плыла. Потом ее бах, и подобрали за десяток сек…
— За семь.
— … тем более. За семь секунд, когда рекорд по флоту на спасательной операции где‑то у полминуты. Лиц за щитками не видно, опознаватели не читаются. Потом бац, и на слипе. И стучит. А «семерка» тут же стоит на страже, никого не пускает, усердно чирикает с одного места и никого не видела. Ну?
— Такое только «тринадцатому» по силам, — неохотно согласился офицер. — Мистика — это его профиль. Но… тогда получается, что вы и есть «тринадцатый»?
Стрелок тихо взвыл.