А Остен, заложив руки за спину, расхаживал по комнате, похожий на цаплю. Зычным, театральным голосом он декламировал стихи, рваный ритм которых удивительным образом совпадал с ударами молотка.
И он вышагивал сухим, чеканным шагом, то заслоняя собой палача-Скомороха, то исчезая за пределами экрана.
Стучал молоток, позвякивая о широкую шляпку гвоздя. Глухо стонало дерево, принимающее в себя его острый хищный нос. Обиженно чавкало раздираемое мясо. На пол падали крупные частые капли рубинового цвета. Весь этот шум, неслышный, но громоподобный, вторил Остену: она не придет назад! Ты не придешь назад! Никто не придет назад!
Тук! Спасенных нет. Тук! Спасенных — нет. Тук! Спасенья нет.
Воронцов понимал, что сейчас испытывает ментальное давление, сродни тому, что применяли Лиля и Юдин, только не мягкое и незаметное, а тяжеловесное, точно бульдозер, и точно так же прущее напролом. Менее деликатное, зато более эффективное. Всего две минуты. Всего два гвоздя. И Герка не выдержал.
— Да хватит уже! Хватит! — закричал он. — Все! Я вас понял! Довольно!
От крика сова на капоте нервно замахала крыльями. Новиков даже не вздрогнул, продолжая спокойно крутить «баранку». Остен прервался, задумчиво глядя в камеру, но экзекуция при этом не остановилась ни на секунду.
— Нет, Герман Владимирович, не довольно, — Остен цыкнул, будто от досады. — Довольно будет, когда вы принесете мне монету, а пока… мы только начали!
Соскользнув со шляпки гвоздя, молоток с размаху ударил Лилю в запястье. От раздавшегося хруста девушка вскрикнула. У Герки в который уже раз противно свело живот.
— Понимаю, что такое непростое решение требует серьезного осмысления, и потому даю вам два дня на раздумье, — Федор Михайлович великодушно взмахнул рукой. — Но рекомендую поторопиться, иначе вы рискуете получить вашу подружку частями. На этом наш разговор предлагаю считать отложенным ровно на сорок восемь часов. А сейчас простите, Герман, у нас еще много дел… Впрочем, вам на них смотреть необязательно.
Длинные холеные пальцы Остена щелкнули, погрузив экран телефона во тьму, из которой нехотя принялся проступать привычный рабочий дисплей, в левом углу которого тревожно мигала иконка разряженного аккумулятора. В правом же неторопливо отсчитывал минуты циферблат часов. Две минуты четвертого.
Времени оставалось даже чуть больше, чем достаточно. Гера не стал говорить Остену, но он и сам думал о том, чтобы явиться к нему еще до заката следующего дня. Он заснул, обдумывая план спасения, а проснулся… О да, он проснулся, преисполненный решимости выпутаться из этой истории, куда его затянуло странное чувство юмора госпожи Фортуны. И не просто выпутаться, а выйти победителем, как и подобает такому удачливому сукину сыну, как он. Оставалась сущая малость — провернуть нечто невероятное. Нечто дикое, безумное, рассчитанное на совершенно сумасшедшую удачу. И возможно, как и советовала судица Жива, проделать это несколько раз.
Глава девятая
ФОРТУНЫ СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
— Может, тебя в центр подбросить? Или до метро хотя бы? На метро-то всяко быстрее, чем автобусом. Пробок нет, опять же…
Герка отрицательно мотнул головой. Да, Мишка Новиков мыслил вроде бы правильно — каждому приезжему нужно в центр. Там жизнь, движение, самые интересные достопримечательности и развлечения, которых лишены провинциальные города. Но именно там промышляет больше всего сборщиков. Воронцов прекрасно понимал: там его найдут гораздо раньше, чем он отыщет то, что ему нужно. Вовсе ни к чему, чтобы все сборщики Санкт-Петербурга бегали за ним по пятам. Пока ни к чему.