Потом они начали пичкать меня лекарствами. Галдол. Торазин. Такие штуки. Я научился принимать таблетки. Иначе мне ставили уколы.
Некоторые санитары все равно делали укол, даже если ты хорошо себя вел. Им просто нравилось это делать. Но это медсестра давала распоряжение поставить укол. Она была заодно с Эллен.
Они отпускали меня домой, иногда. Мать следила, чтобы я принимал лекарства. Я становился старше, но ничего не менялось. Я все еще должен был делать то, что они мне скажут.
Я стоил им много денег. Я слышал, как они это говорят. Много денег.
— Параноидальная шизофрения, — сказала мама. Так сказали доктора, звучит, как религия.
Фотография Эллен была в газете. Ее отца арестовали, за секс с дочерью. Маленькой девочкой. Девятилетней. Мне было 11 тогда, и я уже умел читать. Фотография Эллен там была, потому что она нажаловалась на отца.
В газете Эллен назвали героиней. За то, что она спасла сестру.
Когда я спросил маму про Эллен, она дала мне пощечину. Затем она начала плакать. Она сказала, что я не виноват, я просто таким родился. Я знал, что она имеет в виду послания. Потом она позвонила в больницу, и меня увезли.
У лекарств был побочный эффект. Я знаю, они так это называют. Дискензия. У меня исказилось лицо. Тело чесалось. Во рту все время было сухо, и он словно был набит ватой. У меня тряслись руки. Кружилась голова. Желудок был постоянно расстроен. Я все это ненавидел.
Когда я переставал принимать лекарства, мне ставили уколы.
Они не могли доказать, что я не принимаю лекарства, но они видели, что я веду себя без них иначе. И слышу послания.
Действуй. Вот послание, которое мне передавали. Действуй!
Меня выпустили из госпиталя. Я живу в своей комнате. Родители переехали. Я не знаю куда. Я взрослый сейчас. Мне 23.
Я получаю чеки. От правительства. Каждый месяц. Они приходят туда, где я живу. Я плачу за комнату. Ем в ресторанах. Но я много не ем. Не испытываю голода.
В комнате есть телевизор. Я всегда оставляю его включенным. Послания приходят через него.
Я не принимаю лекарства часто, но веду себя, как будто принимаю. Да никто и не присматривается.
Они присылают зацепки. Есть послание, и зацепки к нему. Я выхожу, осматриваюсь. Метро лучше всего. Там все виды сумасшедших, в метро. Но люди меня не считают таким. Я выгляжу нормальным. Я внимателен.
Я смотрю внимательно. На все. Вот третьи пути. Их нельзя касаться. Если вы посмотрите вниз, в самый низ, в яму, то увидите другие пути. Вода бежит между рельсов, как река. Можно увидеть всякие штуки, которые люди кидают туда. Иногда можно увидеть крысу, которая наблюдает за людьми.
Послания везде, но они не говорят. Не вслух. Они говорят через вещи.
На них нужно смотреть сзади, потому что иначе их глаза могут тебя испепелить.
Первый раз, в метро, поезд прошел через туннель. Влез в него, слишком узкий для туннеля, как Эллен делала со мной. Когда поезд закричал, я знал, что я в правильном месте.
Со спины они все выглядят похоже. Если ты видишь их трусики, линию их трусиков под юбкой или брюками, это они. Вот так ты их узнаешь.
Первый раз я это увидел, когда поезд закричал, въезжая. Я побрел за ней, через толпу. Когда я толкнул ее, она упала прямо под колеса. И тогда все закричали, как поезд.
Но никто не сказал ничего мне.
Послания приходят ко мне все время. Особенно в моей комнате, где лекарства не блокируют сигналы. Когда я слышу послание, я выхожу. Делать свою работу.
Я охочусь на ведьм.