Я кивнула, и мы хором прочли «Аве Мария». Произнеся последнее слово молитвы, «аминь», настоятель отечески опустил мне на плечо ладонь, легкую, точно птичка.
– Что тревожит тебя, дитя?
Я помедлила, не зная, с чего начать.
– Я бы хотела поговорить… о браке, брат Генрих. Вернее, о свадьбе… о моей свадьбе. – И слова сами сорвались с моих губ: – Меня хотят выдать замуж за мужчину, за которого я не хочу выходить!
На мгновение приор опешил, но затем спокойно кивнул.
– Женитьба – это серьезное решение. Брак представляет собой нерушимое, Господом благословленное единство мужчины и женщины и относится к семи таинствам. Брак священен, он объединяет любовь и преданность. Именно потому мы, люди церкви, с таким ужасом замечаем, что для богатых купцов и аристократов брак стал лишь средством преумножения власти и имущества. Таковой подход превращает свадьбу в мирское действо, гнусное торгашество. А ведь речь идет об укреплении семьи в духе Христовом, ибо сказано: возлюбите друг друга, плодитесь и размножайтесь! И поэтому брак должен быть одобрен не отцом семейства или старейшинами рода, а священником с благословения нашей святой католической церкви.
Я недоуменно смотрела на него. Мне казалось, что эта его длинная проповедь не имеет ко мне никакого отношения. Только слова «любовь» и «размножайтесь» затронули какие-то струны в моей душе, но неприятно, болезненно, как укол иглы.
– Но что, если я не могу полюбить мужчину, уготованного мне? Что, если он вызывает во мне отвращение?
Приор убрал руку с моего плеча.
– Не скажешь ли мне, кто он? – тихо спросил он.
– Гвоздильщик Аберлин из переулка Шлоссергассе, – тоже шепотом ответила я. – Быть может, вы с ним знакомы?
– Немного. Его нельзя назвать особо красивым или умным человеком, но, насколько я знаю, он ничем себя не запятнал. Он уже договорился с твоим отцом о предстоящем браке?
Я молча кивнула, едва сдерживая слезы.
– И твой отец знает, что ты не хочешь выходить замуж за Аберлина?
Я снова кивнула.
– Что тебя так отталкивает в нем?
– Не знаю… на самом деле все. Его внешность, грубость, похотливый взгляд…
– И тебе не кажется, что ты могла бы привыкнуть к нему? Иногда после замужества любовь к супругу возникает сама собой.
– Ни за что!
Я подумала о том, что рассказывала мне Эльзбет о ночах с мужем, и заставила себя проговорить эту ужасную мысль. В конце концов, брат Генрих – монах, его нельзя воспринимать как мужчину в обычном смысле.
– Все дело в супружеских обязанностях… – пробормотала я. – Все, что к этому относится… я не смогу делать это с Аберлином. Лучше умереть.
Приор глубоко вздохнул.
– Ах, милое дитя. Так значит, у тебя действительно все настолько плохо? – Он сжал мою правую руку. – Я рад, что ты так искренна со мной. И я очень хочу тебе помочь. Воистину, плотская любовь – деяние животного, и тем грубее оно у человека, чем меньше мужчина и женщина любят друг друга.
От этих слов я испуганно съежилась, а настоятель снова вздохнул.
– Быть может, тебе кажется, что я как монах ничего не понимаю в этом, но и я был когда-то молод, у меня была жизнь до моего времени в монастыре. И я знаю одно: ни один мужчина не может устоять перед женскими чарами, оказавшись к женщине слишком близко. Таков закон природы, Сюзанна. Поверь мне, Аберлин не оставит тебя в покое, не пропустит ни одной ночи, а быть может, и при свете дня захочет близости с тобой. Он захочет обнимать тебя, прикасаться к твоему телу, чувствовать твои прикосновения, быть в тебе. – Он вдруг отпустил мою руку, точно обжегшись, и начал расхаживать туда-сюда по капелле. – Если ты считаешь, что не сможешь выдержать подобное, нам нужно найти решение, – пробормотал брат Генрих.
– Так значит, вы поможете мне? – Я была рада, что на этом мои излияния подошли к концу. От последних фраз приора мне стало как-то не по себе.
Остановившись, он скрестил руки на груди, натянув на пальцы длинные рукава.
– Ты никогда не думала о том, чтобы уйти в монастырь? Так ты избавилась бы от необходимости заниматься тем, что тебе омерзительно. Женский доминиканский монастырь Сюло в нашем городе – под моей духовной опекой, и я могу посоветовать тебе поступить туда. Монахини этого монастыря занимаются оформлением миниатюр в книгах, упражняются в каллиграфии, посвящают свое время музыке. Ежедневные молитвы и песнопения укрепляют чувство общности. И там ты была бы всем обеспечена и защищена от внешнего мира.