Люция кроткая и совершенно сомлевшая сползла вдоль стены на подоконник и счастливо захлопала ресницами. А Торой с прежней запальчивостью продолжал:
— Здесь огромная библиотека, нужно только хорошенько порыскать по полкам и, наверняка, что-нибудь отыщется про волшебное зеркало. Сила побери, я уверен, что отыщется! — он с облегчением приложил ладони к воспалённым глазам. — Какая ты молодец, я бы ни за что не сообразил в этой панике…
Колдунка, которая ни слова не произнесла про библиотеку, а по чести сказать, вообще с трудом понимала, что говорит Торой — только отрешённо улыбалась. Девушка не думала ни о каких библиотеках, ни о каких зеркалах — она ещё не опомнилась от столь неожиданно обрушившихся на неё объятий.
А маг, меж тем, заполошно носился по комнате.
— Да, да, надо посмотреть в библиотеке! И потом, у меня ведь есть лист с руной Чие, оставленный Рогоном. Я всё ломаю голову — при чём здесь Безмолвие? Нужно подробнее её изучить, ведь не просто же так он это начертал. Я сейчас же пойду в библиотеку и…
— Торой, — прервала его нервное бормотанье Люция, наконец-то, взяв себя в руки. — Торой!
— А? — он обернулся уже будучи у двери. — Что?
— Сейчас ночь, нам нужно отдохнуть с дороги, мы всё отыщем завтра, а сегодня лучше придумать, что делать с телами. — Она кивнула в сторону окна, за которым на мостовой лежало то, о чём шла речь.
Волшебник замер и только теперь взгляд его прояснился — азарт несколько поутих. Чародей не без труда успокоился и смущённо произнёс:
— Ты права… А я что-то совсем отупел. Идём на улицу.
Они стояли под дождём, держась за руки. Ведьма не смотрела на груду тел, предпочитая отводить глаза в сторону. Торой же, обладавший куда более завидным хладнокровием, решительно выпростал руку из-под широкого плаща и простёр её перед собой. И теперь колдунке не оставалось ничего иного, как, поддавшись любопытству, устремить взгляд на мага — чего-то придумает?
От кончиков пальцев волшебника поплыл поток дрожащего марева — словно жар из раскалённого горна. В волнах призрачной дымки мир дрожал и расплывался. Вот странные чары окутали тела погибших, заключили их в мерцающий кокон. Скрюченные, вывернутые останки колыхались за пеленой марева, утрачивая чёткость. А потом откуда-то со стороны подул лёгкий ветер. Он развеял мелкие дождинки и потянул прозрачную дымку к крепостной стене. Мерцающий поток, переливаясь и курясь в волглом воздухе, плыл над мостовой, над изогнутыми мостами… Плыл медленно, словно понимал трагизм и торжественную драматичность ситуации. Он возносился в мрачную высоту, изящно огибая тонкие дуги воздушных мостовых, и в его потоках клубилась и парила мелкая серая пыль — так ветер поднимает с тротуаров песок и гонит, гонит его вперёд.
Когда же колдунья опустила глаза — на мостовой, там, где ещё мгновения назад лежали тела погибших, поднимались в воздух последние дуновенья то ли пепла, то ли праха. А спустя ещё мгновенье не осталось и вовсе ничего — лишь сухая брусчатка, которую тут же окропил нудный дождь.
— Вот и всё. — Тихо сказал Торой. — Как говорит наш рисовальщик «теперь здесь полный порядок».
Девушка содрогнулась и спросила:
— Когда мы умрём, с нами будет то же самое?
Волшебник пожал плечами:
— Ну… всё зависит от того, как мы умрём. Если, скажем, неизвестная ведьма решит превратить нас в каменные статуи, которые будут украшать её покои — сомневаюсь, что бы мы когда-либо обратились в две-три горстки праха. Скорее, будем стоять и пялиться каменными глазницами в пустоту. Может, конечно…
Судорожное всхлипывание послужило своеобразным аплодисментом его мрачной шутке.
— Идём. Да не плачь ты, пошутил я, — проворчал Торой и тут же добавил, — не догадается она про статуи, испепелит быстро и безболезненно.
Люция зашипела и ткнула волшебника в бок жёстким кулачком. Однако Торой не обратил внимания на непочтительность спутницы, он вглядывался в темноту и напряжённо к чему-то прислушивался, а потом, вдруг нарушил молчание:
— Я думаю, наша ведьма прибудет в Гелинвир через пару суток.
Юная колдунка даже рот открыла от восхищения — как это маг эдак ловко и без усилий определил, где находится коварная вражина? Но вредный волшебник в подробности вдаваться не стал, только коротко ответил: «Я её вижу. Она далеко».
Ведьма крайне озадачилась подобным заявлением. Ну, как же это так — без заклинаний, без шептания таинственных наговоров — просто закрыть на пару мгновений глаза, постоять в тишине и объявить восторженно таращащейся неискушённой зрительнице, мол, ведьма ещё не близко! И всё-таки любопытная колдунка выбила из мага объяснения, до которых он явно не был большим охотником. Торой пояснил:
— Я с самого утра слежу за ней внутренним взором и вижу, что наша преследовательница пока далеко, ещё даже не за пределами Флуаронис. Однако она приближается и, должно быть, завтра к вечеру или послезавтра утром будет здесь.
— Но как ты её видишь? — удивилась Люция.
Маг пожал плечами:
— Очень просто, там, на горизонте, сполохи её Силы — чистый аметист, щедро подсвеченный пурпуром нетерпения и злости.
— Так она фиолетовая? — протянула девушка и тут же поспешно спросила, не переборов любопытства. — А какая я?
Торой усмехнулся и ответил:
— Если хочешь такого же поэтического сравнения, то ты — хризолитовая.
Люция наморщила лоб (ещё бы, откуда ей знать хризолит, хорошо хоть про аметист поняла) и недовольно буркнула:
— Это как?
— Бледно-зелёная. — Пояснил маг.
На этом беседа закончилась.
Библиотека оказалась такой же громадной, как и всё в Гелинвире. Ведьма никогда раньше не видела столь больших комнат. Потолок терялся в необозримой высоте, грандиозные окна, заплаканные дождём, навевали тоску, мозаичный пол пестрил в глазах, а ещё длинные-предлинные стеллажи со старинными свитками и рукописями. Одним словом — скукота. И всё же нынешние обитатели крепости с самого раннего утра собрались в этом мрачном месте.
Тальгато сидел на широком мраморном подоконнике и самозабвенно рисовал угольным карандашом в потрёпанном альбоме какие-то затейливые орнаменты. Эйлан, которому подобные кроткие развлечения казались скучными, носился среди гулких книжных коридоров, играя с Кошенькой в догонялки. Топот ног и клацанье когтей по мраморному полу многократно умножались гулким эхом.
Впрочем, эхо совершенно не мешало склонившимся над конторкой ведьме и магу. Торой вдумчиво листал огромную невероятной толщины книгу, а Люция, подглядывала в текст из-за его плеча. Говоря проще — каждый был чем-то занят. Шелест переворачиваемых страниц, скрип карандаша по бумаге, да счастливые повизгивания Эйлана создавали обстановку совершенной безмятежности. Но двум взрослым было не до умиления.
После долгих и безуспешных попыток сориентироваться среди многочисленных полок, Торою удалось-таки найти старую книгу о древних артефактах с утомительным и длинным названием «Предметы во благо человеческое и супротив сего блага некогда созданные, уничтоженные, утерянные и обретённые. По описи и с повеления Великого Магического Совета магом-рукописцем Каисом составленные».
В книге, по прикидкам ведьмы, было никак не меньше тысячи страниц и все мелко-мелко исписаны… Да, видать, вышеозначенный рукописец Каис был парнем усидчивым и строчить пером ой как любил…
Волшебник тем временем пробегал глазами страницу за страницей, но до сих пор не находил ничего подходящего. Правда, и продвинулся недалеко, листов на сорок.
«И чего этот кропотун Каис список содержимого не составил? — подумала Люция. — Вот в ведьмачьих книгах завсегда содержимое на первой страничке перечислено — так и искать быстрее, и сразу понятно, что да где найдёшь. Маги-то, видать, позже до этакого удобства додумались, а когда смекнули, то, наверное, из гордости не стали подражать особенностям ведьмачьего книгосоставления».
Колдунья скучала. Её не развлекал даже тот помпезный факт, что она первая и пока единственная ведьма, ступившая на мостовые Гелинвира и в его святая святых — Главную Библиотеку, кладезь волшебных знаний.