Меня рассмешило, когда Алина бросилась меня очищать: так по-женски.
- Не трать время, пошли, - взяв Алину за руку, повёл дальше.
Но девушка замерла, словно увидела кого-то.
- Что?
- Я не знаю, просто... Неспокойно.
- Всё нормально, - я потянул за собой Алину. - Не бойся. Косолапый тоже уже спит. Волки нас не тронут.
- Ага, - не поверила девушка, но последовала за мной.
Мы шли в молчании, и мне казалось, это выглядит неспешным заплывом гребцов-спортсменов. А что: лес - пучина, мы - пловцы.
А ну его к лешему! Чего только в голову не взбредёт!
Хвойник стал редеть, и Алина ускорилась. Да и я не отставал: хотелось быстрее оказаться под крышей, лечь спать. День показался длинным, насыщенным проблемами. У некоторых и за весь год столько не случается, а тут за несколько часов чего только не наворочено. Линку жалко: придёт в себя, осознает, что родителей нет в живых, и что тогда? Это пока горести не чувствует, не понимает, в неадекватном состоянии.
Вздор, что её подозревают в убийстве. Полдеревни подтвердить могут, что она была здесь, а не в московской квартире. Только рад я, что не придётся ей уезжать. Представляю: навалится вся эта правда-матка с кладбищами, похоронами, следователями... Не выстоять ей одной.
Если только мне поехать?
Тоже вариант. Помогу, дел там будет по горло.
- Неужели добрались? - выдохнула Алина.
Голос у неё окрашен жизнью - славно.
Я направил луч на едва заметное в темноте острогорбое чудище. В окне свет не горит, никто не вышел, заприметив нас - значит и нет никого.
Мы, не сговариваясь, подошли к дому. Я постучал в окно, а подруга взошла на крыльцо и дёрнула дверь. Та возьми и откройся.
- Линка, не ходи. Сначала я.
Достал из-за пояса пистолет-ракетницу и вошёл в дом. Луч выдёргивал из темноты нехитрую обстановку заимки: увесистый нетёсаный стол, лавки по бокам от него, две широкие лавки у стены и три полки над деревенским умывальником.
- Всё нормально, заходи.
Не дожидаясь девушки, подошёл к столу, на котором примостилась керосиновая лампа, определил на столешницу оружие и стащил оба рюкзака с плеч. Развязав шнурок одного из них, долго не ковырялся - спички привычно лежали в одном из внутренних кармашков. Чиркнув одной о бок коробки, поджёг фитилёк и снова надел стекло.
- Здесь ещё есть, - сказала Алина, потянувшись к верхней полке над умывальником.
- Одной хватит - утро скоро. Само по себе светло будет.
Алина всё равно достала лампу и поставила её на стол. Что ж, привычно, в нраве моей закадычной подруженьки: всё по-своему и наперекосяк.
- Вон ложись на лавку, вздремни.
Алина подошла к широкой скамье у окна, сдула с неё пыль и уселась:
- Подбрось рюкзак, под голову положу... Знаешь, тут места и для тебя хватит.
- Понял: подушкой буду я, - хмыкнув и притушив пламя, убрал в рюкзак пистолет, запер дверь на засов и приблизился к Алинке:
- У стенки или с краю?
- Я чур с краю.
- Ну, а мне у стенки нормально будет.
Мы улеглись, пристроив рядом с головами свою поклажу. Алина повернулась ко мне лицом, прижалась, положила голову на грудь. Я крепко обнял её.
На самом деле хотелось её сдавить, сжать, сделать меньше, чтобы запихнуть к себе под мышку и унести домой. Я внутренне съёжился от осознания, что дядя Боря никогда больше не приедет к нам поохотиться, а тётя Света не станет звонить и слать эсэмэмски, болтать с Алиной и мной по скайпу. Что будет с самой Алиной, непонятно.
М-да. Сколько дров наломал сегодняшний день! Столько разом горя принёс...
Нет, даже если Алинка сопротивляться будет, я с ней поеду. Плевать на её мужиков столичных и заграничных, мне так спокойнее будет. Проконтролирую всё и вернусь. Может, и Алинка со мной.
Ай, к лешему! У неё же защита диплома!
В Латвию виза нужна! М-да. Подумаем, решим.
Я заснул под мерное сопение подруги. Ничего особенного не снилось - провалился в бездну, и всё.
Утро разбудило меня тёплым солнечным лучом, скользнувшим по глазам, и горячими губами Алины, приникшей ко мне в пламенном поцелуе. Её ледяные ладошки обхватили моё лицо, взбадривая ото сна. Затем проворные ловкие пальчики, словно хитрые белки, метнулись вдоль моего торса вниз и, расстегнув застёжку на джинсах, выпростали наружу мой, вставший в утреннюю стойку, член.
В следующий миг девчонка лежала уже подо мной.
- Привет. Замёрзла? - хрипло шепнул ей.
- Да, - кивнула она. - Согрей меня!
Слова звучали жалобно, а в глазах плескалась откровенная похоть.