Чёрт! Да что происходит?
Судорожно всхлипнув, Лина шмыгнула носом, но взгляда не отвела. В её глазах вспыхнул хищный огонёк. Я не успел сообразить: к добру ли это? Лина набросилась на мои губы своим ртом и впилась жадным поцелуем. Инстинктивно откликнулся и принял щедрое подношение подруги.
Мы целовались, точно одержимые. Пили страсть друг друга, словно родниковую воду, и не могли ею напиться. Желание раскалённой лавой пробежало по сосудам и венам, распаляя и грозя взорвать меня изнури.
- Лина, мы вроде париться собрались.
Твою дивизию! Я отпрянул от девушки. Это самое разумное сейчас, а иначе таких дров наломаем! Нельзя: подруга детства.
Алина отскочила, ошалело взглянув на меня, но кивнула. Я зачерпнул ковшом воду из ведра и отпил. Девушка скрылась за дверью парилки.
М-да-а, дела! На подруг набрасываться стал - совсем ополоумел. Как парить-то её после такого?
Я подошёл к двери и крикнул:
- Ты готова?
- Да! Заходи!
Скинув с себя верхнюю одежду в предбаннике, я вошёл внутрь. Парилка дыхнула на меня сухим, еле терпимым жаром. Опалила ноздри, горло и глаза.
- Ну, давай полезай уже на полку.
Алина молча побрела к липовому полку, возвышавшемуся над полом сантиметров на восемьдесят. Потемневшее со временем дерево было идеальным для лежания в раскалённом чреве бани. Его ничуть не трогала палящая вокруг атмосфера. Теплопроводность липы низкая и на ней можно лежать даже без простыни, голышом.
Зараза! Вот чего мне о звёздах не думается? Всё бабы голышом видятся. Надел, идиот, плавки в обтяжку! Теперь не скрыть взбудораженного состояния. Я сюда в баню пришёл, мыться-париться, а не...
На глаза попалось полотенце. Быстро обернул его вокруг бёдер.
Мазнув по мне цепким взглядом, девушка отвернулась, неслышно выдыхая и принимая удобную позу на лежанке.
Лина уже взобралась на широкий полок и была готова к экзекуции крапивно-дубовыми вениками. Они стояли замоченными в кадушке под полкой и дожидались своего часа.
Я восхищённо ласкал взглядом стройную фигурку Алины, прикрытую лишь лоскутками и верёвочками бикини, нисколько не мешавшими обзору. Её хрупкость была только видимостью. На самом деле, тело подруги крепкое, тренированное, без единого грамма жира. Сильные, длинные и точёные ноги притягивали взгляд.
Я сглотнул и нагнулся за веником. Стряхнув кипяток с дубовых листиков, приступил к делу. Ух, я и бил её, любуясь гладкой кожей в капельках воды и пота. От моих ударов она становилась атласной.
- Раздухарил, Оська! - задохнувшись, закашлялась Лина.
- Терпи, Линка! - выдохнул я, но дверь в предбанник открыл, чтобы пустить прохладного воздуха.
Разомлевшая от процедуры Алина мурлыкала, постанывала и покрикивала на меня, чтобы не прохлаждался, а работал веником интенсивнее.
Я вновь обмакнул его в кипяток и, встряхнув, принялся постукивать зарвавшуюся подругу с удвоенным усердием. Но вместо мольбы о помощи, слышал только её эротические вздохи.
Нет, это насколько же нужно быть железобетонным, чтобы всё это спокойно переносить!
Вероятно, от жары я просто перестал отделять мечты от действительности. Место, которого недавно касался веником, теперь поглаживал пальцами. Порозовевшая горячая кожа Лины была гладкой и влажной. Мои пальцы по-хозяйски скользили по телу девушки. И я понимал: ей нравилось. Стоны Алины стали громче и призывнее.
Конечно, «безумству храбрых поём мы песню»* но я старательно избегал прикосновений к выпуклым притягательным ягодицам искусительницы, слегка прикрытым трусиками купальника. Подушечками пальцев я проходил лишь по границе кромки ткани с кожей. В нетерпении девушка приподняла аккуратную попку, недвусмысленно показывая мне свои намерения.
Терпение, Остап! Тебе воздастся! Удар хватит - не беда! Зато потом всё будет тип-топ.
Алинка проворно перевернулась с живота на спину, обожгла меня похотливым взглядом.
Да что ж она делает?!
Словно ничего не было, Алина прикрыла веки, закинула руки за голову и запрокинула голову. Смочив веник, я вновь приступил к процедуре, лишь стиснув плотнее зубы.
Небольшие крепкие холмики груди с зазывно топорщившимися под тканью сосками, словно магнитом, притягивали к себе мой взгляд. Очень хотелось сдёрнуть клочок трикотажного недоразумения и вобрать одну из твёрдых горошин в рот.
Размахивая веником, я мысленно застонал, почувствовав, как к паху приливает кровь. Окаменевший пенис требовал немедленно жертвоприношения. Жертва лежала передо мной, распластанная и полураздетая. Хотелось дёрнуть завязки на трусиках купальника и...
Давай же! Вот же всё...