В стороне стоял жутковатый лысый мужчина, похожий на лилльского палача из советского фильма про трех мушкетеров.
Толпа рассасывалась, размывалась, откатывала к зданию вокзала, как прибрежная волна. Лагерфельда не было.
«Может, опаздывает? — зашевелилось в голове. — Может, что-то перепутал? Может, я что-то напутала? Может, про меня забыли?»
От последней мысли прошиб холодный пот.
Неужели Клавдия оказалась права?
Что дальше? Одна, в чужом городе, без денег. Куда идти? Что делать?
Рита вертела головой по сторонам. Из дверей вагона высунулась Клавдия, поглядела с сочувствием.
— Не встретили?
— Встретят, — вымученно улыбнулась ей Рита.
«А если не встретят, тогда что? Пока не поздно, попросить Клаву, чтоб взяла ее с собой обратно?» — метнулась малодушная мысль.
Мимо пробежал таджик с тележкой, за ним прошествовала дородная тетка с недовольным взглядом, и на платформе не осталось никого. Только Рита и «лилльский палач».
Мужчина по-прежнему стоял в стороне. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Хотя с тем же успехом — лет на десять меньше или лет на десять больше — бывают такие люди без возраста. В свитере и джинсах. Высокий, совершенно лысый, с водянистыми, мертвыми глазами. И глаза эти смотрели на нее.
Рита поежилась. Она привыкла к тому, что на нее пялятся мужчины, но ни один никогда не глядел на нее так.
Взгляд был оценивающим. И вместе с тем она совершенно не интересовала палача как женщина. Быть может, его вовсе не интересовали женщины. G таким же успехом патологоанатом мог разглядывать труп в прозекторской. Чисто профессиональный интерес.
Словно уловив ее мысли, мужчина неспешно сдвинулся с места и зашагал Рите навстречу. Этому-то что от нее нужно?
«А может, он к Клаве, — мелькнула спасительная мысль, — передают же люди какие-то посылки с проводниками».
Лысый между тем подошел вплотную и посмотрел на Риту немигающим, как у варана, взглядом.
— Ты Рита?
Голос прозвучал спокойно, ровно, но от него почему-то внутри все сжалось.
— Арита, — поправила она, улыбнувшись через силу.
Пора привыкать к новому образу.
— Мадам де Помпадур, — хмыкнул себе под нос лысый и протянул руку. — Давай сумку. Идем.
3
Дмитрий уходит, забыв на столе золотой карандашик. Ничего, заберет в другой раз. Разговор у нас с ним получился какой-то скомканный, как несвежая простынь. В итоге он посоветовал мне выспаться и просто дождаться завтрашнего дня — «тогда жизнь расцветет новыми красками».
Что ж, доживем до завтра…
Я выливаю в стакан остатки водки — получается грамм пятьдесят, — выпиваю и морщусь. Водка стала теплой и неприятно обжигает рот. Ставлю стакан на стол, вытягиваю ноги, закрываю глаза…
Мархи подходит сзади, обнимает меня за шею своими горячими руками и шепчет в самое ухо:
— Здравствуй, дружочек…
Черт! Я подскакиваю, словно в кресло вмонтирована катапульта, хватаю воздух открытым ртом. На лбу выступает холодный пот, ноги дрожат.
Проклятие! Эта ведьма с Мартиники сведет меня с ума. И в могилу.
Я пропал. Всё — моя жизнь, судьба, карьера, биография — всё кончено. Мархи будет приходить ко мне, будет говорить со мной, обнимать меня…
И душить. Выхода нет!..
Мечусь по комнате, как чаинка в стакане мате, натыкаюсь на мебель, спотыкаюсь о край ковра. Мне страшно.
Мне очень страшно — я один, в чужой стране, никому не нужен, и если со мной что-то случится, то некому даже позвонить и позвать на помощь.
Комната качается перед глазами, картины на стенах пляшут безумную самбу, занавески шевелятся, как живые, провода извиваются, точно змеи.
Оно уже случилось! Меня заколдовали. Я больше никогда не смогу спать, потому что стоит только мне закрыть глаза, как тут же в ушах будет возникать этот хрипловатый шепот. Я не смогу спать и умру от истощения через четверо суток. Я читал — больше человек без сна выдержать не может, умирает. Или сходит с ума.
Останавливаюсь, пораженный. Вот он, выход! Я должен сойти с ума, чтобы избавиться от чар. Сумасшедшего нельзя заколдовать, он и так находится в волшебном мире своих грез и фантазий. Хотя…
Новая мысль заставляет меня застыть на пороге ванной комнаты. Мир фантазий, ну конечно! Надо только попасть туда, и для этого вовсе не обязательно терять рассудок. Я знаю волшебницу, которая с радостью отправит меня в Неверленд. Она не имеет никакого отношения к наркотикам — нет, нет, никогда больше в этой жизни! — ее зовут… Зеленая фея! Да, да, именно так: Absinthe. Она крепко, на семьдесят градусов, развернет меня — и отправит в страну грез, туда, где Мархи никогда меня не достанет.