Бездумно сорванные лепестки кружились в воде. Тихо журчал ручей, техкала на дереве птица. Мою душу раздирали сомнения. Может, не стоило убегать? Мужчина явно собирался сделать меня своей волчицей. Стоило лишь провести с ним медовый месяц, и наши запахи навсегда переплелись бы. И уже никакие силы и предубеждения уже не смогли бы вырвать нас друг у друга. Мы стали бы парой.
Я узнала его, а он меня - нет. А кто, собственно, дергал меня за язык? И мое молчание никто не назвал бы враньем. Я просто не сказала бы ему, кто я, и все тут. А через месяц уже было бы поздно. Зов крови и плоти навсегда соединил бы нас.
Я всхлипнула, вытерла набежавшую слезу, ругая себя за свою несдержанность и торопливость в поступках. Могу себе представить, что чувствует мужчина, упустивший ту, которую он пометил для себя. А пометил он меня знатно, только от воспоминаний о нем свежий укус на шее просто вспыхнул огнем, посылая по венам странное томление.
Наверное, волк проснулся и сейчас пытается меня отыскать. Отсюда и странная дрожь по телу, и бесконечные мысли о нем, и взмокшая моя сердцевинка… И даже вон его видение на дрожащей от всплесков воде появилось.
Я склонилась к озеру, зачерпнула ладонью воду и попыталась прогнать навязчивую картинку. Рыбешки бросились врассыпную, лепестки на воде закружились, словно камешки в калейдоскопе. А вот видение никуда не делось. Морозец побежал по коже, когда позади меня раздался едва уловимый шорох, а в ноздри ударил такой знакомый мускусный запах.
"Он меня нашел",- радостной птицей вспорхнула мысль.
Я застыла, боясь шелохнуться. Ну же, Раяна, не трусь… Я осторожно повернула голову и встретилась с его совершенно нечитаемым взглядом. Рад? В гневе? К сердцу прижмет или к черту пошлет?
Я настолько была поглощена своими мыслями, что когда его рука вдруг потянулась ко мне, вздрогнула от неожиданности, дернулась и… попа моя вдруг заскользила по шелковой траве, а я неуклюже, как косолапый щенок упала в воду. И ладно бы сделала это изящно! Но не было ничего изящного в том, чтобы застыть на четвереньках в мелком озере. Вода, вперемешку с ряской и распотрошенными мной же цветами, стекала по моему лицу. Содранные о камни колени противно саднили. Да и к тому же позади меня неожиданно раздался смешок.
- Вот что бывает, когда пытаешься сбежать от своего волка.
Придя в себя от звука его голоса, я резко развернулась к нему лицом. Непрошенные слезы застилали глаза, но я упрямо выпячивала вперед подбородок, пытаясь изобразить возмущение.
Кажется, он не собирался мне помочь выбраться из озера, вмиг превратившегося в мутное болотце. Наоборот, он лениво изучал мое лицо. Когда его взгляд прошелся по моим волосам, бровь удивленно дернулась, но тут же встала на место. Значит, волк не так уж и холоден, как хотел показаться. И что это он так меня изучает? Может, узнал? Неплохо бы. Это решило бы все проблемы и мне не пришлось бы ломать голову, решая – признаваться или нет.
Потом я вдруг вспомнила, что он так и не видел меня в лучах дневного света. Так вот почему он с таким хладнокровным интересом рассматривал меня. Когда же его взгляд опустился мне на шею, прошелся по оставленной его же зубами метке, та вспыхнула новой волной жара. Надо же, а я считала, что флер современных оборотней на меня не действует.
А когда он посмотрел ниже, его кадык дернулся, глаза вспыхнули изумрудными искрами. Я проследила за его взглядом… Блииииин…
***
Я всегда считал себя хладнокровным, а в чем-то даже и циничным волком. Не помню, когда меня в последний раз трогал и возбуждал вид женского белья. За свои тридцать четыре года я насмотрелся столько всего, что сейчас предпочитал поскорее избавить от одежды выбранную на одну ночь женщину. На большее меня просто не хватало.
Но сейчас у меня сперло дыхание, кровь устремилась в пах, обжигая и вздыбливая его до предела.
Я просто взгляда не мог отвести от светлого кружева, проступившего сквозь ткань намокшей футболки. А от мыслей об острых вершинках, норовивших проколоть то кружево и вырваться наружу,так и просившихся в мой рот, меня и вовсе чуть с ног не свалило. Еще немного и я просто наброшусь на нее в той луже, в которой она сейчас сидела.
Пробираясь сквозь кусты и деревья и безошибочно следуя за лентой-ароматом моей волчицы, я собирался сразу сообщить ей, что знаю, кто она. И что мне плевать, простит она мне мое к ней отношение или нет. Но увидев у дикого озерца напряженную, подрагивавшую спину, вдруг растерял свою решительность.
Волосы буйной кудрявой копной лежали на плечах, вились пшеничными змеями по спине. С ума просто сойти можно от этой девчонки. Впервые вижу волчицу с настоящими кудряшками.