Протянув руку, Гордей, без особых усилий, поставил меня на ноги. Обдав присущим только ему запахом морозной свежести и ваксы.
– Сонечка! – раздался вдруг вдалеке полный беспокойства тетушкин голос.
– Софья Алексеевна! – вторил ему не менее взволнованный, Дарьин.
Как же не вовремя. И откуда только прознали?
Прежде, чем дорогие мне особы успели приблизиться к месту преступления, я рефлекторно схватила опешившего Ермакова за обвивающий ворот белый шнур, что крепился к поясной кобуре, и потянула на себя.
– Не смейте без меня уезжать, – громко зашептала ему в лицо. – Я тоже хочу присутствовать при осмотре.
– А это как вам будет угодно, Софья Алексеевна, – сверкнул он своим фирменным прищуром. – Заодно поведаете, с какой такой радости вы тут так удачно взялись.
Дорога до Мещанского участка прошла в тягостном молчании.
Полицейский экипаж потряхивало на особо скользких участках. Поль Маратович что-то писал в свой блокнот. Пристав, откинувшись на спинку сиденья, сопел и покашливал. А я грызла ноготь. Так усердно, что даже мучившее с утра чувство голода притупилось.
Или это от стресса?
Все же день выдался до крайности нервным.
Сначала этот призрак, будь он неладен. В окно его сейчас не видно, но как пить дать – летит за нами. Затем найденный мною труп…
Вот как я объясню Ермакову, каким образом очутилась в том подвале? А то, что объяснять придется – факт.
Еще тетушка устроила представление, едва не упав в обморок прямо посреди людного двора. Пришлось просить Яшку довезти ее до дома. Хотя у него с опросом жильцов и так дел невпроворот.
Затем Дарья с Гордеем сцепились:
– Пресса бывает полезна!
– Полезна, как клок шерсти с порося!
Не дал даже взглянуть на тело. Застращал ее всеми карами небесными, схватил меня под ручку и усадил в экипаж.
Если он надеялся, что таким образом избежит завтрашней статьи в «Сплетнике» о найденном покойнике, то очень зря. Судя по яркому блеску глаз Колпаковой, так просто она не сдастся. За наше недолгое знакомство, я успела ее изучить.
Поговорит с местными, поспрашивает ротозеев. Материал для статьи определенно будет. Но вот какой?
С репортерами лучше дружить. В двадцать первом веке это общеизвестное знание. Жаль, пристав пока не понимает.
Сидит напротив. Кутается в ворот офицерского пальто. Нарушает душную тишину своим хриплым дыханием.
– Поль Маратович, вы не могли по приезду приготовить солевой раствор? В стакане теплой воды размешать по одной чайной ложке соли и соды, и добавить пару капель йода?
– Без сомнений, милейшая Софья Алексеевна. Но для каких целей?
– Гордею Назаровичу необходим срочный курс полоскания горла и промывания носа. Первейшее средство от простуды.
Судя по сведенным в одну линию бровям, у пристава мой план не вызвал восторга. Но, видимо, сил на споры не осталось. Он предпочел прикрыть глаза и помолчать.
– Наслышан, наслышан, – заметно оживился Лавуазье. – Индийские йоги, пишут в журналах, используют для этого специальные чайнички.
– Мы и без чайничков обойдемся. Главное – результат.
Снаружи послышалось звонкое «тпру». Лошади остановились напротив заснеженной дорожки, ведущей к парадному крыльцу. Поль Маратович выскочил первым. Следом за ним Гордей. Но в отличие от медика, занявшегося лежащим на санях телом, далеко не ушел. Подал мне руку, помог соскочить со ступеньки.
Лютый январский ветер, живо пробравшись под полушубок, едва не остудил меня до состояния сосульки. Пришлось поспешить в приемное отделение полицейского участка. Где, как мне было доподлинно известно, и в морозец – уютно и тепло.
Час обеденный. Ни просителей, ни задержанных. Даже служивые присутствовали не все.
Пока я стаскивала с себя верхнюю одежду, Ермаков, метким броском, отправил пальто на вешалку. Стащил шапку, прошелся пятерней по всклокоченным волосам. Затем выглянул в коридор и хриплым, простуженным голосом потребовал к себе Стрыкина.
Высокий, лысый усач появился через секунду.
– Доброго дня, госпожа Леденцова, – почтенно кивнул он мне, прежде чем обратиться к приставу. – Гордей Назарович, звали?
– Чаю нам с Софьей Алексеевной намешай. Да стопку водки горячей. Горло дерет, мочи нет.
– Будет исполнено!
– Нет не будет, – возмущенно воскликнула я, бросившись защищать грудью выход из кабинета. – Что это за варварство? Какая еще водка? Чай оставьте, но добавьте малинового варенья к нему.
– Так у нас не имеется, – почесал он лысую макушку.