— Я защищался.
— Закон, милый, надо читать! Статью о степени допустимой обороны.
— Эту статью гнида последняя выдумала!
— Ну вот, оказывается, и законы российские нам не нравятся!
— Я только защищался!
— Этого теперь уже никто не докажет.
— Доказывать обязаны вы.
— Ага, вспомнил право презумпции! Не много ли ты, Лужин, на себя берешь? — голос майора построжал. — Да на твоем счету столько, что десятерым не расхлебать. Хвост подожми, Лужин! И Богу молись, чтобы я снова не рассвирепел.
— Я и молюсь…
— Разыгрывает, понимаешь, ангела из себя! Не ты ли при захвате садил из автомата во все стороны?
— Я никого не убил.
— Ты ранил троих и одного тяжело! А я уже сказал: за все рано или поздно приходится отвечать.
— Согласен.
— А если согласен, не ерепенься. Пять лет за все — не такая уж большая цена.
— Через пять лет мне исполнится тридцать пять.
— Ну и что с того? — майор осклабился. — Иисус, помнится, и до этого не дотянул.
Валентин стиснул зубы, с трудом подавил закипающую ярость.
— Не знаю, чего вы там хотите, но на стадионе и вне стадиона я работал один. С общаком, уже сто раз повторял, меня кто-то подставил. Возможно, какие-нибудь хитрецы из вашей же конторы. Сперли под шумок бабки, а свалили на стрелочника.
— Ох, выведешь ты меня из себя! Стрелочник хренов!
— Сами подумайте, я все еще жив, — это лучшее доказательство моей невиновности! Воры тоже знают, что кассы я не брал. Иначе бы и сюда дотянулись. И не беседовал бы я с вами про эти глупости.
— Что ж, если не ты, значит, твои дружки. Кто именно?
— Я был один.
— Врешь! — гаркнул майор. — А Чеплугин? А придурошный маньяк? — он затряс перед лицом Валентина пустыми листами. — А разнорабочий, которого пришили очередью? Или это не твои люди?
Проще простого было сказать: «не мои». Но Валентин не сказал. Забастовал язык. Майор ударил ниже пояса. Это были действительно его люди. Он не вербовал их, он просто с ними дружил и дружбой обрек на смерть. Будь они живы, он мог бы отпираться от чего угодно. Но их тени стояли за его плечами, везде и всюду он чувствовал их незримое присутствие. И на допросах, когда всплывали имена Чапы, Гоши и Николая, он предпочитал молчать.
— Чтобы закручивать вола таким людям, как Малютин с Алоисом, мало помощи трех недоделков. Были и другие, верно? Вот о них-то ты мне и расскажешь. О них, о денежках, что вы нахапали, и тому подобных распрекрасных нюансах.
Валентин пожал плечами.
— Я уже все сказал.
Сигарета в пальцах майора возбужденно запрыгала, пепел полетел на офицерские брюки.
— Хорошо… Объясни, какого хрена ты подставлял Алоиса?
— Он бандит. Я стравливал их друг с другом.
— Чепуха! — майор покривился. — Стравливал он их!… Как всякого мерзавца, тебя интересовала только нажива. Сколько ты вытянул из своих хозяев?
— Вы говорите о зарплате?
— Я говорю о машинах, которые ты уводил из бандитских гаражей. Кому ты их продавал?
Валентин поискал глазами на стене часы и не нашел. Было ясно, что все начинается по второму кругу. Людишки, что кормились тут, тоже трудились на славу, вкалывая порой до изнеможения. Жертву брали измором, и следователи меняли друг дружку, сутками задавая одни и те же вопросы. Те, кому было не лень, тащили подследственных на детекторы лжи, втихаря впрыскивали в вены порции фталуола. Выдержать все это было невозможно, избежать — способы имелись, хотя и не самые сладкие… Выразительно глядя на майора, Валентин поднялся.
— В чем дело? — брови на желтом лице недоуменно изогнулись.
— Паскудник ты, майор! Дерьмо собачье. Как твои коллеги тебя терпят!
— Что?! Что ты сказал? — рука офицера нервно потянулась к поясу. Майор забыл, что кобура ему уже давно не полагалась.
— Давай натравливай своего цербера. На что ты еще способен, трюхач паршивый!
Некоторое время они стояли друг против друга. Майор молчал, но молчание его не сулило ничего доброго. Валентин с полным основанием ожидал команды «фас», и реакция противника несколько озадачивала.
— Что ж, не захотел по-хорошему, сделаем по-плохому, — следователь раздавил в пепельнице сигарету, не глядя на сержанта, коротко приказал:
— В камеру его. Допрос окончен.
Валентину показалось, что в буравивших его глазках проблеснуло желтоватое пламя. Противник радовался. Но чему?
Уже в коридоре он покосился на сопровождающего.
— Захочешь подраться, предупреди. Лады?
Присоединившийся к ним вертухай погрозил пальцем.