Когти бога впиваются в пульсирующее от страха сердце и боль выбивает из меня вопль. Я ору и хрипну, сердце останавливается. Молю, взываю, но тщетно. Моя сила ударяется о какую-то преграду, не выходит за стены храма.
Перед глазами темнеет и остаются только красные глаза. Но и они расплываются, тают во мраке. Последний маяк в жизни — глаза того, кто меня убил. Становится невероятно жарко, кровь словно закипает, нарастает гул в ушах и меня кидает в абсолютную тьму, где нет ничего.
Глава 28
Меня болтает в непроглядной тьме хрен знает сколько времени. Нет ни верха, ни низа, ни звуков, ни запахов. Какое-то бескрайнее ничто, находящееся нигде. Вот она, настоящая жопа мира. Миров, если быть точнее.
Время тянется и тянется, это я знаю. Только это я и понимаю, но проходит какой-то миг. Потому что обдумать, что произошло, не успеваю. Этот междумирный парадокс вылетает из головы, как только я начинаю чувствовать.
Боль. Я превращаюсь в долбанную арфу боли, на которой играет какой-то недоучка. Дергает струны, выдавливая из инструмента жуткие звуки. Рвет их и продолжает.
К недоделанному музыканту присоединяется картавый хор. Ну, мне он кажется сборищем картавых, шепелявых и вообще альтернативно одаренные речью. Кто-то точно орет. Надрывно, но не понятно.
Лять, если я умер, а я умер, какого хрена так больно? А еще какая-то тварь меня трясет. Или я сам…
Звуки становятся различимыми и мне это сразу не нравится. Под сигнальный вой артефактов кричат люди.
— Именем императора, сейчас же снимите покров!
— Сууууука! Убью, если приблизишься!
— Мы их обоих потеряем, хватит!
— Отступаем! Быстрее! Я продержусь недолго!
— Остановитесь! Сейчас же!
— Аааа, воздух! Воздух! Что это за тварь?
Меня куда-то тащат под визги, крики и верещание. Потоки силы нескольких десятков человек сверкают, пробиваясь сквозь глаза, которые я не могу открыть. Боги, да прекратите вы этот хаос! Дайте сдохнуть спокойно…
Нет, в жопе миров было лучше. Меня не трясло и не долбило миллиардом дятлов. Холодные руки на моем лбу чуть успокаивают. Достаточно, чтобы снова погрузиться в темноту.
***
Очнуться, когда ничего не болит… Мечта, которой не суждено осуществиться. В сознания меня приводит выстрел боли в виске. Раскаленная кочерга в моем ухе прокручивается, намекая, что хватит пребывать в забвении.
— Вот тварь…
Выражение этого душевного мнения стоит мне разорванной кожи на высохших губах и рези в глотке. Кто меня песком накормил, что за сволочи?
— Игорь, — слышится слабый голос где-то сбоку.
Разодрать веки чуть легче. В глаза та же скотина тоже насыпала песка, но открыть их получается не так болезненно.
Высоченные потолки, белоснежные стены и солнечные зайчики. Госпиталь. Знакомое место, хотя я этому узнаванию и не рад. И как же я выжил? Поворот головы на голос сразу дает мне ответ.
На соседней койке лежит Олег. И похож он на лежалый труп. Бледно-синяя кожа, кажущаяся тонкой и сухой. Впавшие глаза, окаймленные темными пятнами. И совершенно седая голова.
— Что ты наделал… — из меня вырывается стон.
— У меня получилось, — шелестит он, едва шевеля губами. — Я вытащил тебя. Я смог.
Парень пытается подняться, но бессильно падает обратно и с минуту шумно дышит. У меня одни ругательства в голове, и я их еле сдерживаю. За спасение жизни я благодарен, но какой ценой?
И как он справился с хаосом? Торопливо взываю к силам и охреневаю. Хаоса нет. Мне не почудилось, все это не было страшным сном или иллюзией. У меня забрали сумеречную силу.
Мысли начинают скакать со скоростью, недоступной моему телу. Головная боль усиливается, держаться за сознание приходится, крепко зажмурившись и стиснув зубы. Топот шагов, теплая рука на моей щеке и боль отпускает.
Открываю глаза и вижу Зоряну. Верховная жрица целителей прекрасна, как всегда.
— Княжич, — ласково, но с легкой укоризной, произносит она. — Тебе нужен отдых. Лучше вообще не шевелиться и не говорить.
— Да я в порядке, — улыбаюсь я, чувствую что криво, часть рта я просто не ощущаю.
— Все вы так говорите, — Зоряна качает головой и пышная грудь колыхается в такт. — У меня вообще уже такое чувство, что это госпиталь Белаторских.
На всякий случай извиняюсь. И вижу, что Олег уже сопит, отрубившись.
— Что с ним?
— Ему пришлось заплатить дорогую цену за твое спасение, — жрица мрачнеет. — Слава богам, что он вообще выжил. У него невероятный потенциал. И если мы сможем спасти мальчика, то его сила будет огромна.
— Если?
— Боюсь, без ритуала истинного исцеления Хека, он вскоре угаснет, — глаза женщины блестят от слез и она спешно отворачивается.
— Что для этого нужно? Разрешение императора?
— Богов, Игорь. Только боги могут позволить владеть подобной силой. И в их руках судьба нашего Олежи.
От волнения Зоряна забывается, но я не обращаю на это внимания. Конечно, он для нее Олежа. Она верховная их родового храма, и знает парня, возможно, с самого рождения.
Позволение богов, значит? Один точно будет возражать. Хтонь, меня пытался убить бог! Убил, точнее. И если бы не этот воскреситель, мною лакомилось бы чудовище Амт, отправляя в безвозвратное ничто.
Хтонь с ними, с богами, нужно понять временные рамки. Я спасу друга, чего бы мне это ни стоило.
— Сколько осталось?
— Месяц, два. Возможно полгода. Но великая девятка не ответила, мы пытались. Это не означает отказ, но их молчание…
Да у них там хрен пойми что творится потому что! Как минимум серьезный конфликт интересов. И у меня крайне мало информации. Значит, для начала нужно ее добыть.
— Зоряна! — я подскакиваю и морщусь. — Мой дед, что с ним? Сколько вообще я тут валяюсь? И что с моей семьей? А друзья? Вроде они меня сюда везли…
Сумбур из вспыхивающих в башке вопросов роняет меня в койку. Я пытаюсь снова подняться, но жрица надавливает на плечи, укладывая обратно.
— Тихо, тихо, ты еще слишком слаб. Все живы и здоровы. Свят в порядке, наверняка примчится сразу, как узнает, что ты очнулся. Тебя вообще многие хотят видеть. Пожалуй, придется составлять график посещений.
Она усмехается, но невесело. Проводит рукой по голове и я отрубаюсь целительным сном.
***
— Не притворяйся умирающим! — будит меня задорный вопль прямо в ухо.
Ухмыляющаяся рожа брата оказывается прямо передо мной. За ним довольная улыбка деда. От зрелища этих двоих сразу легчает и я тоже улыбаюсь.
— И что случилось? — глава рода подходит с другой стороны койки и внимательно меня осматривает.
— Вам ничего не рассказали? — изумляюсь такому повороту.
— Представь себе, нет, — недовольно ворчит дед. — Еле пустили навестить внука! И это после того, что произошло.
Они оба как-то сразу мрачнеют. Но в большее расстройство приходит брат. Весь задорный настрой сдувает и я вдруг понимаю, что эти ухмылки были только для меня, чтобы поддержать.
Боюсь, новости у них не самые радостные. А у меня так и вовсе отвратные.
— Прошу, скажите мне, что заговор раскрыт…
Появляется Зоряна и настойчиво просит деда с братом выйти на разговор. Я маюсь в догадках зачем им уединяться от меня. Целитель все так же дрыхнет, да и зачем от него что-то скрывать? Олег обо мне лично знает больше всех.
— Нет! — вдруг слышится раскатистое за стеной.
За этим следует удар такой силы, что с потолка сыпется штукатурка. Дед лютует в коридоре и я сползаю с койки. Что опять происходит? Я умираю? Из-за чего еще мог настолько взбесится глава рода?
Проползти я успеваю полпути до двери. Она распахивается и нее влетает моя родня. Оба бледные настолько, что только Олег хуже выглядит.
— Игорь! — бросается ко мне брат и одним махом поднимает на ноги.
Меня шатает, но придя в вертикальное положение, падать на пол больше не тянет. Главное не толкать и стоять смогу. Зоряна возмущается и требует вернуться в койку, но я отмахиваюсь.
— Сначала вы мне все расскажите, в чем дело! — решительно заявляю я, одной рукой сгребая края больничной рубашки за спиной.