Для кормления собак были специальные люди – корытничии, помогали всей взрослой обслуге мальчики, будущие псари и выжлятники. Разумеется, для комплектной охоты применялись лошади, снаряжение и специальная одежда, которую псари и выжлятники надевали на выезд.
Как только не хулили позднее псовую охоту и новоявленные демократы от дворян, и революционеры, и даже некоторые писатели-народники: заставляли де помещики-самодуры баб выкармливать борзых щенков грудью, на охоте подвергали опасности подневольных своих людей. Помещики, конечно, встречались разные, но основанием к первой небылице послужил, видимо, анекдот, часто рассказываемый Петром Михайловичем Ма-чевариановым: «Померла у меня Лебедка, и остались после нее малые щенята; призвал я старосту и велел ему раздать щенят на деревню бабам, чтобы их выкормили. Я-то думал, будут с пальца или с соски коровьим молоком кормить, а они сдуру стали щенят кормить грудью, и вышли собаки глупые-преглупые!» Что же касается «замученных» охотой крепостных, то по сравнению с работой в поле обязанности псарей и выжлятников были синекурой. Доезжачим же мог стать лишь один из тысячи, а если что не так бывало, то и барину от него доставалось, как написано у Л. Н. Толстого в «Войне и мире». На охоте псари и выжлятники проявляли порой больший азарт, чем их хозяева.
В Семенов день (1 сентября по старому стилю) у псовых охотников праздник. Обязателен выезд в отъезжее поле, обычно на лисицу и зайца-русака. Иногда выезжали на ближние к усадьбе острова. Охота проводилась следующим образом. Наличие зверя в островах доезжачий определял заблаговременно; ближние острова он знал как свои пять пальцев, а о дальних расспрашивал местных крестьян, о том, как часто видят они зайцев, волков и лисиц. Острова, где зайцев было много, назывались зайчистыми. В полной тишине охотники подходили к острову. Доезжачий останавливал стаю гончих у опушки, а охотники и псари-борзятники занимали удобные лазы вокруг острова согласно указаниям хозяина охоты и ловчего. Как только все были на местах, подавался сигнал набрасывать гончих, и они рассыпались по острову. Вот одна гончая натекла на зверя и подала голос, к ней подвалила другая, в другом конце острова поднят еще один заяц и еще, а вот уже остров наполнился хором непередаваемых звуков, будто кто-то рвет гончих на части. От звуков этих замирает сердце охотника в предвкушении удалой травли. Вот первый заяц выкатил на чистое, а за ним выскочила обазартившаяся гончая, но тут, как из-под земли, появляется выжлятник на взмыленном коне и отхлопывает ослушницу обратно в остров. То тут, то там раздаются ату-канье и возгласы радости и разочарования. Н. П. Ермолов в рассказе, опубликованном в журнале «Природа и охота» в конце XIX в., вспоминает удивительный случай. На острове оказалось такое огромное количество зайцев, что они бежали оттуда десятками, борзые и охотники даже не успевали увидеть всех выбегающих зайцев. Лучшими сворами затравили до 13 зайцев. Собаки лежали в изнеможении, да и сами охотники слезли с лошадей и улеглись рядом, чтобы хоть немного передохнуть. Никто до этого с таким явлением не сталкивался.
До отмены крепостного права почти каждый помещик считал своим долгом держать комплектную псовую охоту, многие семьи по 100 лет вели свои фамильные породы русских псовых борзых. Фамильной породой назывался легкоотличимый тип борзых, предпочитавшийся данным помещиком. Основным своим долгом владельцы охот считали истребление волков, наносивших огромный вред крестьянским хозяйствам, но с удовольствием охотились на зайца-беляка и лисицу. Внаезд-ку, т. е. без гончих по зайцу-русаку, охотились редко.
Положение изменилось после 1861 г. Дешевой рабочей силы не стало, и большинство комплектных псовых охот прекратило свое существование. Зато остались они у настоящих ценителей этой охоты и борзых собак. Охота с борзыми стала демократичнее, и даже люди недворянского сословия начали заводить собак и охотиться внаезд-ку, т. е. растянувшись цепью по полю и поднимая зайцев и лисиц вытаптыванием и на хлопки, объезжая группы кустов и бурьяна, похлопывая арапником о голенищу, поднимали лежащего крепко зверя.
Борзятник, охотящийся без гончих, назывался мелкотравчатым.
Заяц-русак стал основным объектом охоты, еще раньше этому послужила раздача наделов в степных областях России. Борзые старых времен не удовлетворяли нуждам степных мелкотравчатых охотников.
Собаки были покрыты густой псовиной и работали накоротке под островом по зайцу-беляку. В степной зоне они быстро перегревались и уставали, им не хватало сил для долгой скачки за степным русаком-ковыльником.