Она вообще не спала в ту ночь, лишь под утро провалилась в какое-то тревожное забытье на узком кухонном диванчике. Там ее и нашел Михаил.
- Милая, ты почему здесь? - Ничто в его голосе не выдавало, что удивление было не искренним. Он, видимо, реально был поражен тем, что жена с ним спать в одной постели не захотела.
И это его искреннее недоумение лишило Арину последних слов. Она всю ночь продумывала, как и о чем с ним будет говорить. То с позиции обвинения, то решала, что надо парня пожалеть, то переживать о нем начинала, то снова хотелось орать и делать ему больно… Представляла его первые фразы при утренней встрече и свои колкие ответы на них… Разные сочиняла варианты. Но такой вот святой простоты она никак не ожидала.
И ей оказалось нечего сказать Мише. Можно обсуждать все, что угодно, только не серое равнодушие и безразличие. Что их обсуждать-то, в принципе? Надо собираться и уходить.
- Я думаю, нам пора разводиться. - К сожалению, эта фраза так и не смогла сорваться с ее губ. Словно застряла. Сама не шла, и другим словам не давала пройти. Поэтому Арина молчала. На мужа смотреть не хотела и не могла.
А тот, либо действительно настолько ничего не понимал, либо так хорошо притворялся, не дождавшись ответа, принялся варить кофе, доставать продукты из холодильника… Как в любое другое утро, когда их графики совпадали.
- Ариш, ты будешь омлет с помидорами и колбасой? Или лучше гренки сделать? - Он задал ей этот вопрос уже в спину, когда девушка решила молча покинуть кухню. - Милая, слышишь меня?
У нее все внутри окончательно заиндевело. Как так? Ее мир, кажется, рухнул вчера, и сейчас она не знает, как теперь разгребать руины, чтобы хоть что-нибудь сохранить и склеить… А Миша, видимо, чувствует себя великолепно, и вообще ни о чем не задумывается… Ни вчера, ни, тем более, сейчас.
Арина перестала разговаривать с мужем. Совсем. В принципе, это не так и сложно было сделать: выбрать график, чтобы как можно реже с ним пересекаться. Девочки были только рады, когда она попросила поменяться и забрала у них почти все ночные смены, какие только можно. А в те дни, когда, все же, случались выходные, и они оказывались с Мишей дома вдвоем и не спящие, Рина всегда находила такое занятие, чтобы можно было сосредоточиться и не смотреть на него, и не слушать. Когда делать было нечего, просто брала книгу и читала.
А еще позволила себе не отказываться от поездок с Сергеем. Ведь, поначалу, как-то неудобно было: замужнюю женщину по ночам посторонний человек домой привозит, да еще и окольными путями, и кофе с пирожными угощает… В другое время ей бы стало совестно. А вот теперь не было стыдно, ни сколько. Ее, наверное, только эти поездки и спасали от полного разрушения самооценки: хоть кого-то она интересовала, как женщина. И этот кто-то своего интереса не скрывал, пусть и не навязывал слишком сильно.
Глава 19
- Малыш… Ты злишься на меня из-за того вечера, да? - Рина думала, что окончательно свихнется от боли, горечи и бессилия за те долгие дни, когда она молчала, а Миша и не настаивал особенно на разговоре. И вот, наконец-то, решил к ней обратиться.
Они, конечно же, перебрасывались и до того какими-то бытовыми фразами, вроде того, где лежат мусорные пакеты, и не забирала ли она квитанции из почтового ящика. Миша спрашивал, она сухо и односложно отвечала. Сама старалась вообще не обращаться к нему, ни по какому поводу. Как выяснилось, сильной необходимости говорить с ним по делу и не возникало. Девушка уже почти привыкла дома витать в собственных мыслях, лишь автоматически отмечая, где и чем занят муж. Боль не прошла, но будто притупилась от этого: то ли холодного мира, то ли необъявленной войны. И вот, неожиданно, когда уже и ждать перестала, Миша заговорил. Удивил вопросом.
- Я не злюсь. - Сама поразилась, как сухо и холодно прозвучал голос. А еще больше тому, что и правда - не злилась.
- Ну, как же, не злишься? - Муж растерянно взмахнул руками. - Не хочешь ни говорить со мной, ни смотреть… Спать ложишься в другой комнате…
- Я не злюсь. Просто не хочу. - Констатация факта. Безжизненная. Она говорила, а внутри ужасалась: неужели, это все? Вот так, сгорели все чувства, даже пепла за собой не оставив? Но когда? Ведь вчера же еще болело, нарывало, Рина помнила это точно. А сейчас, когда пришло время выплеснуть эмоции, их уже и не осталось?
- Малыш… Ариночка, милая… Ну, как так? Ну, прости меня, правда! Я дурак. Я знаю! Но поговори со мной, а? Пожалуйста…
Это тихое и грустное «пожалуйста» что-то сломало в ней. Слезы хлынули градом, некрасиво, грубо, жалко… Арина рыдала, захлебываясь, пряча лицо в руках, давясь рыданиями, но никак не могла скрыть от мужа, как ей больно и плохо. Убежала опять в ванную, закрылась, холодной водой заплескала в лицо, пытаясь остановить истерику. Через какое-то время, кажется, отлегло.