Они долго катались. Сначала выбирали центральные , самые оживленные и хорошо освещенные проспекты. Арина почти все время молчала, изредка подсказывая, куда можно еще свернуть, а куда не стоит, чтобы не испортить поездку. Ближе к рассвету, когда ночная темень, разрезаемая лишь фонарями да неоновым светом рекламы, начала отступать, их маршрут стал все дальше уходить от центра, все ближе к окраине… Пока не выбрались за пределы города, двинулись по трассе… Сергей следил только за стрелкой, показывающей бензин в баке. Остановился, заправился до полного, снова поехал куда глаза глядят. Благо, двигались прямо, никуда не сворачивая, заблудиться не боялись.
- Давай, остановимся здесь? Смотри, как красиво… - Первая фраза за долгое время прозвучала из уст Арины, когда они проезжали по мосту над какой-то речкой. Название было на знаках, но Сергей даже и не пытался его запомнить.
- Как скажешь. Прямо на трассе будем стоять, или съедем ниже? - Он тоже всю дорогу думал о своем. Как-то неожиданно комфортно оказалось молчать, когда Арина находилась рядом в салоне. Но и прерывать раздумья он был тоже не прочь.
- Вон там съезд, кажется… Можно свернуть на него.
Он без сомнений съехал на проселочную дорогу, что действительно вела к берегу.
Словно в другой мир окунулся, когда шины зашуршали о траву, а вместо блестящего от росы асфальта увидел только мелкую взвесь тумана, радужно переливающегося в розовато-желтых рассветных лучах солнца.
Остановились на почти на самом краю обрыва. Дорога пошла дальше, но Сергею отчего-то захотелось встать именно здесь.
- Красиво как, правда? - Арина словно очнулась. Заговорила нормальным голосом. И ни грамма усталости не было слышно. Скорее, восторг, почти детский.
- Выходить будешь? - Он открыл уже свою дверь, почти сделал шаг. - Смотри, ноги в росе промочишь. Может, я подальше отъеду?
- Ничего страшного. Здесь везде роса. Я в босоножках, как промокнут, так и высохнут сразу.
- Ну, смотри, я предупреждал.
Мужчина с удовольствием шагнул на свежий воздух. С хрустом расправил плечи, покрутил головой, разминая шею, несколько раз повернулся всем корпусом, пытаясь разогнать кровь по жилам… Закурил. Понял, что только за этот момент он будет всю жизнь благодарен Арине: за то, что заставила его выпрыгнуть из вечной гонки не понятно за чем, остановиться и просто покурить на природе.
- Тебе не жалко отравлять этот воздух? - Девушка на него не смотрела. Стояла спиной к нему, любовалась рекой, которая больше походила на поток тумана, медленно клубящийся между двух берегов. Тишина, прорезываемая редкими звуками проносящихся автомобилей, почти оглушала. И отчего-то делала их совместное одиночество до одурения пронзительным. Будто во всем мире одни остались.
- Нисколько. Наоборот, намного вкуснее курить именно сейчас и именно здесь.
- Поверю на слово. А мне, представляешь, никак не вдохнуть полной грудью. Чем больше вбираю воздуха, тем больше хочется, а больше вдох уже не делается… - Какой-то тихой растерянностью и детским удивлением веяло от девушки. Снова - беззащитностью.
А самое болезненное, что ощущал сейчас Сергей, - нежность. Дурковатая такая, ему непривычная совершенно. Когда хочется просто обнимать и прижиматься.
Что он, собственно, и сделал. Ну, а что? Если уж разрешил себе глупостями заниматься, то нужно по полной программе оторваться. Когда еще такое счастье случится, и будет ли оно еще раз в жизни?
Нет. Ничего неприличного. Просто подошел к Арине и обнял. Со спины. Прижался всем телом, ее талию руками обхватил, положил ей на плечо голову. Так и застыл.
Она тоже застыла. Но по-другому. От испуга и неожиданности, наверное. Но Сергей ее не торопил. Давал привыкнуть. В конце концов, она же сама сказала, что домой не спешит. Вот и он готов был дать ей сколько угодно времени, чтобы согрелась его теплом, чтобы свыклась с ощущением его тела, подстроилась, подладилась, начала дышать в такт.
Зачем ему это было? Если бы кто объяснил, мужчина был бы сильно тому человеку благодарен. Но таких желающих поблизости не оказалось. А сам Сергей просто не захотел разбираться в своих желаниях. Ощущал в тот момент, что именно так ему очень надо стоять. В обнимку с Ариной.
И даже, возможно, дышать ей сначала в шею, потом куда-то в районе уха, затем - в затылок. Тереться небритой щекой о ее нежные щеки - весьма приятно, а потом стало тоже необходимо. Что там насчет поцелуев, он вообще подумать не успел. Начал целоваться, а потом так затянуло, что совсем уже не до вопросов и каких-то отвлеченных мыслей. Он, кажется, в жизни еще так сладко не целовался.