- А ты вспомни, дорогая, что до этого ночь неизвестно где провела, и еще умудрилась поругаться с ним, пьяная! Какой нормальный мужик на это спокойно отреагирует? Конечно, вспылил. Только ты, если бы сама уйти не хотела, могла бы найти выход из ситуации. А ты и не искала его, Арин. И даже не пытайся меня обманывать.
- Да. Я не хотела оставаться с ним. Устала. От того, что молчит, как сыч. От того, что не слышит и не видит того, что со мной происходит. Вообще устала от этого человека.
- А с этим новым хмырем, как его, Сережей? Отдохнула душой, как я посмотрю? Так расслабилась, что сидишь теперь здесь и сопли на кулак мотаешь?
Здесь, конечно, мама преувеличила слегка: плакать Рина еще не начинала, и надеялась, что удержится от слабости. Однако, глаза предательски краснели уже и в носу щипало.
- Он же не виноват, что бывшая от него никак не отцепится! Жизни нам не дает никакой!
- Ой ли… - мать демонстративно всплеснула руками, - ты сама-то веришь тому, что мне сейчас говоришь?
Рина молчала, насупившись. Только зубами скрежетала и сдерживала желание заорать. Без слов. Просто орать от ощущения собственной глупости и какой-то непроходимой безнадеги.
- Вот видишь. Если бы у тебя были аргументы, чтобы возразить, давно бы уже спорила до потери пульса. А ты молчишь. Значит, сама прекрасно понимаешь. Мужчина, если хочет от бывшей уйти по-настоящему, уходит. И жжет мосты. Делает все, чтобы она к нему руки не протягивала. А твой Сереженька что сделал? Скуксился. Согласился на все.
Любовь Павловна не выдержала, подошла к дочери, обняла ее головушку бедовую, прижала к груди, погладила…
- А ты не думала, Ариш, что он так сбежать решил? От ответственности? Замахнулся на совместную жизнь с тобой, думал, королем будет ходить, да вот только, хреновый из него король оказался? Слабенький он, чтобы королем-то стать, если за уши никто не тянет.
- Но… Мам… люди же поднимаются совсем из низов, главное, чтобы в семье было понимание и любовь!
- Да. Только не в том случае, когда уже наверху побывали. Это с Михаилом ты еще мечтать можешь, что пинками под задницу сделаешь человека из него. А вот Сереженька от пинков и побежал. Ему надо, чтобы дорогу впереди уже протоптали, да за ручку его провели! Привык к хорошему, не привык напрягаться…
- Мам, ну, что ты говоришь такое-то!
- Правду, Риночка, правду. Любишь ты у меня ходить в розовых очках. А кто-то их и снимать с тебя должен.
- Спасибо, мамуль. Очень вкусно все. Я пойду, наверное… - Рина отложила половинку уже надкушенного пирожка, который, вдруг, стал совершенно невкусным. Просто поперек горла встал.
- К Мише, надеюсь, пойдешь-то?
- Ты что, с ума сошла?
- А что ты собираешься, рожать безотцовщину? Я в этом доме хочу видеть внуков, воспитанных в полной семье.
- Спасибо. - Вообще-то, Арина надеялась, что сможет пережить самый сложный период своей жизни под маминым крылом. Но в последнее время, будто нарочно, всем ее ожиданиям не суждено было сбыться. Даже родительский дом не смог стать приютом для блудной дочери. - Я-то думала, что ты рада будешь, если я с вами поживу.
- Нет. Я, может быть, отстала от жизни и слишком старомодная. Но меня в юности научили: вышла замуж девка - все, от семьи отрезана. Дальше сама должна строить свою жизнь. Иначе, так и будет бегать туда-сюда, чуть что окажется ей не по носу. - Любовь Павловна не выглядела счастливой, произнося этот монолог. Вздыхала тяжело. Однако, сомнений в ее голосе не было. - Так что, дочуш, возвращайся к мужу. Разберись с ним, выясни отношения, и живите дальше дружно. Рожайте ребенка и растите его, как положено. И пусть это лучше мальчик будет, чтобы не повторял твоих ошибок.
- Мам… Но ты же мне когда-то предлагала от Миши уйти…
- Вот если б ты от него пришла к нам с отцом, сначала обдумала все, осмотрелась, а потом уже пошла нового мужа выбирать, я бы и слова не сказала. А теперь - извини. Показала, что взрослая и умная, значит, своим умом дальше и живи.
Где-то в материнской логике был пробел, и можно бы, наверное, доказать, что она совсем не права… Да только вот, у Арины не было такого желания. Родители, по идее, должны принимать детей такими, какие они есть, поддерживать в минуту трудную, жалеть… Почему-то, Рина надеялась, что и ей такая поддержка перепадет. А теперь, по ощущениям, она совсем одна осталась.
Нет, Сергей, конечно же, убеждал ее в другом: говорил слова о любви и их светлом будущем, уверял, что после командировки вернется, заберет ее и увезет к своей родне. Что они будут вместе, несмотря на козни Ирины… И даже разбитое лицо, по его словам, и синяки по всему телу, что заставляли его охать и стонать, когда Сергей думал, что Арина не слышит… Сережа убеждал, что ничего он вовсе не боится. Только вот, как понимать, что ехать на севера он согласился как раз после той страшной ночи, когда его якобы неизвестные гопники избили?