— И что тогда? Цифровой индекс?
— Теоретически возможно, но практически мы стараемся не использовать имен, включающих цифры: люди гораздо чаще путают числа, нежели слова, правда? — улыбался Владимир Иванович часто и объяснял легко и доходчиво, как хороший лектор. — Мы, конечно, не станем вслух подозревать пациента в том, что он способен ошибиться, это невежливо. Просто говорим, что программа запрещает цифровые символы. С влиянием анонимности на систему учета все понятно?
— Да.
— Тогда пункт второй. Посторонний доступ. Что-то не так?
— Э-э... По-моему, второй пункт был о перепутывании результатов.
— Оставим на сладкое, там много подробностей. С уровнем секретности дело обстоит так же, как с любыми другими видами пароля. Документов мы не спрашиваем. Клиент сам называет выбранное имя. И ни мне, ни регистратуре, ни врачам неизвестно, кто такой на самом деле «Джеймс Бонд» — Петр Иванович Сидоров или, наоборот, Сидор Петрович Иванов. Зная о существовании кода «Джеймс Бонд», любой человек может прийти и запросить результат, да и приходить не обязательно, можно и по телефону. Но для того, чтобы как-то воспользоваться этими результатами или, к примеру, сдать анализы за другого — в чем я, правда, не вижу особого смысла — все равно надо знать, кто стоит за этим именем. А эта тайна сокрыта в мозгу Петра Ивановича Сидорова, который придумал себе такое имечко. И пока он сам никому не проговорился — соответствие настоящего имени и псевдонима останется в секрете. Мы не можем раскрыть этот секрет просто потому, что не знаем его. Так?
— Понятно.
— А теперь самое интересное. Возможность ошибки. О случайностях мы говорить не будем. Во-первых, вероятность меньше, чем перепутать младенцев в роддоме. Во-вторых, вашего коллегу, кажется, не интересовали случайные ошибки.
— А какие? — не удержалась я от вопроса.
— Намеренные. Идея вашего коллеги была такова. Допустим, я, злой и нехороший, хочу устроить вам — как клиенту — основательную нервотрепку. Или заставить вас раскошелиться. Например, вы чисты, как высокогорный ледник, нет у вас никаких болячек, а проблемы с потенцией, о которых вы так переживаете, пройдут при нормальном сне и питании, и никакого такого специального лечения не требуется. Но я, вместо того, чтобы вас успокоить, сообщаю совсем-совсем другое. Представили? Вы получаете дополнительный стресс, а я с вас денежки за совершенно вам ненужное лечение. Все понятно? Ну вот. Именно этот аспект деятельности клиники мы и обсуждали с вашим коллегой большую часть времени. Возможность махинаций. Тем более, что многие заболевания мочеполовой сферы протекают, по крайней мере первое время, почти бессимптомно. Бить себя пяткой в грудь и клясться, что подобные махинации немыслимы, несовместимы с профессиональным самоуважением и вообще в принципе невозможны, я не стану, бессмысленно и вообще глупо. Возможны, разумеется. Вот только для того, чтобы подобные махинации осуществлять, нужна информация. То есть, как и в предыдущем случае, мне должно быть известно, что «Джеймс Бонд» — это Петр Иванович Сидоров, с которым у меня либо личные счеты, либо я знаю, что он в состоянии оплатить дорогое лечение. Иначе в этом нет вообще никакого смысла. Так?
— Логично. А что, лечение действительно настолько дорогое?
— Смотря что лечить. И как. Сами понимаете, даже аспирин бывает наш, а бывает импортный, да еще и растворимый — уже на порядок дороже. С прочими лекарствами и процедурами примерно так же. Даже при одних и тех же проблемах приходится исходить не только из необходимости, но и из размера кошелька. Кстати, дороже — совершенно не обязательно лучше. А есть назначения, без которых вообще можно обойтись, денег стоят, а служат исключительно для создания дополнительного комфорта. Тут много разных тонкостей, у нас сейчас на это просто времени не хватит. Если интересно, можно еще одну такую встречу провести. Кстати, с вашим коллегой мы договаривались, но он что-то не позвонил.
Я представила, как сине-зеленый Марк слезает с оцинкованного стола, с натугой открывает тяжеленную дверь холодильника, подходит к столу дежурного, снимает трубку... Бр-р! Конечно, ничего этого я господину Красниковскому объяснять не стану — а вдруг это он Марка трихополом накормил. Хотя зачем в таком случае вываливать передо мной всю механику возможных... э-э... махинаций — непонятно. С другой стороны, непонятно, почему он не поинтересовался причинами отсутствия самого Марка. Но все равно, лучше помолчать. В смысле лишнего не говорить.
— Да обстоятельства не сложились, — объяснила я. Собственно, объяснение не хуже всякого другого. Главное — ни слова лжи. Действительно, обстоятельства.