— С одной стороны, конечно, да. Но тогда записи должны идти подряд.
— Ну, — хором согласились «мальчики».
— Баранки гну. Значит, клиника «Двое»? Воля ваша, не могу представить себе эту мороженую треску в роли источника.
— А этого, из «Сюжета», можешь?
— Этого могу. Но тогда не подряд. Нет уж, лучше пусть знакомый.
— Замечательно. Знакомый мог, естественно, рассказать массу интересного. Мог бы даже пузырь в честь встречи подарить. А мог ли, душа моя, просто знакомого твой Марк назвать заказчиком?
-Н-да, действительно. Не связывается. А... если Котов врет, и Марк у него был... Ну, предположим на минуту такой вариант.
— Ну, и что?
— А сумка-то маленькая, и никакого пакета, — подал голос Глебов. И пояснил, — не таскался ведь он весь день с литровой бутылкой в руке? Значит...
— Ни черта не значит! Я вспомнила! Это Марк сказал — «я такую малину нашел, теперь всегда буду в тонусе»... И еще похихикал. То есть, вроде как пошутил, а?
— Хочешь сказать, что Котов тебе соврал, и твой Марк с ним таки общался? Думаешь, они успели что-то не поделить?
— Да ничего подобного! Я идиотка. Все элементарно. Слушай сюда, расскажу про страшные тайны журналистской работы. Половина заказных материалов выглядят редакционными, то есть как бы независимыми. Даже термин есть — «джинса». А появляется эта джинса следующим образом. Вот беседую я с каким-нибудь директором — ну, к примеру, мясокомбината — а он мне намекает: мол, все замечательно, дела идут прекрасно. Но они шли бы еще лучше, если бы не конкуренты. Не напрямую говорит, а так, в пространство: мы, дескать, приложили такие и эдакие усилия, чтобы производить лучшую в области колбасу, а вот некоторые другие… И рекомый директор изъявляет готовность назвать этих «некоторых» поименно, да еще и с всякими любопытными подробностями. Я могу либо мимо ушей это пропустить, либо согласиться, что недобросовестные «коллеги» очень портят жизнь честным бизнесменам, и, конечно, люди должны о них, недобросовестных, знать. Далее мне сообщают всякую интересную информацию. Я зарабатываю хорошее отношение начальства плюс повышенный гонорар, плюс отдельную благодарность от «честного бизнесмена». Начальство, разумеется, тоже получает свою толику «благодарности». А читатели — скандальный материал на тему «кто-то кое-где у нас порой», это все любят. И все это независимо от сравнительной честности заказчика и его конкурентов — как правило, ее там поровну, просто докопаться можно до кого угодно, хоть до телеграфного столба, главное — акценты расставить. В таком сценарии бутылка — отличный аванс.
— Это многое объясняет. Он, значит, обо всем с товарищем журналистом договорился, а тут вместо товарища журналиста является некая фря…
— Он, небось, решил, что меня конкуренты подослали. Это особенно весело, если он Марку что-нибудь слил не очень достоверное. Тогда он сейчас начнет Марка разыскивать, домашний телефон не отвечает, а в редакции ему скажут… Даже жаль мужика. От одних переживаний язву заработает.
— А таблица? — напомнил Глебов.
— А что таблица? Мы даже не знаем, что это такое! Да и вообще, может, это карты из разных колод. Мало ли что похожи. Откуда я знаю, что там Марк нарисовал.
— Значит, надо выяснить, — продолжал гнуть свою линию упрямый мальчишка.
— Как ты предлагаешь это сделать, солнышко? Показать Котову табличку и попросить объяснений? Вынуть хрустальный шарик и заняться ясновидением? Спросить у высших сфер, чего там должно быть внутри? Или уж сразу за столоверчение приняться? Вызвать дух Марка и поинтересоваться — что это такое непонятное он нарисовал в своем блокноте? И уж заодно спросить — кто его того-с...
Кешка одновременно фыркнул и дернул худым плечом.
— У них своя страница в интернете есть?
— Не знаю, — растерялась я. — А зачем?
— Ну, можно прям сейчас попытаться...
— Ты хочешь в их компьютер залезть? — догадались мы с Никитой.
— Ну, — скромно признался Глебов.
— Ох, недаром тебя из всех городских интернет-кафе выперли, чую, много ты там наковырял. Ладно, иди, пробуй, взломщик.
Мы с Никитой проводили его взглядами и снова набросились на блокнот в попытках разобрать эти чертовы буквы. Я даже лупу ради этого разыскала. Хотя толку от нее оказалось не так уж много. В конце концов, Ильин согласился, что буквы со странички «Тонуса» здорово смахивают на кусочек фамилии со странички, доставшейся от Славы. Вот только фамилия по-прежнему не поддавалась расшифровке.
— Экспертам бы отдать, — грустно сказал он. — Только под каким соусом я это протащу? Дела-то нет никакого. Врать придется, не люблю.
18.